Кажется, я настолько соскучилась по его запаху, его рукам, его телу, что из моего мозга выветрились все мысли даже о том, где мы находимся, а Лука всего лишь два дня назад пришел в себя после сложной операции.
— Больничная койка рассчитана на одного пациента, — раздался язвительный голос Рахимова.
Возможно, я бы и отодвинулась от Луки. Да кто же отпустит? Демон лишь крепче обнял меня, прижимая мою голову к своему здоровому плечу.
— Держи, Альберт Самуилович, — выдохнула я, когда смогла дотянуться до пакета из кулинарии.
Для чудо-врача я привезла малиновые кексы в коробке, перевязанной красивой лентой. И Альберт, прихватив угощение, покинул палату, пообещав вернуться через пятнадцать минут.
— Как думаешь, если я организую Рахимову годовой халявный абонемент в ресторан и проплачу на его адрес ежедневную доставку десертов «Изюминки», он выпишет меня сегодня? — поинтересовался Демон, проводя носом по моему виску и оставляя легкие поцелуи на моей шее.
— А в казино пустишь? — раздался наглый голос Рахимова. — И мне бы фишек халявных. Так, на всякий случай.
— Пей чай, Альберт Самуилович! — скомандовала я, чувствуя, как взлетевшее настроение вновь катится к нулевой отметке.
— Я все еще болен, Муза Эдуардовна! Со мной пока нельзя выяснять отношения! — на всякий случай напомнил Лука.
Я осторожно выползла из его объятий и села в кресло рядом с кроватью.
— Только это тебя и спасает, — процедила я, сверкая гневным взглядом. — Разреши Медведеву внести мои данные в систему охраны казино, Лука. Я не могу постоянно бегать за парнями, чтобы войти или выйти из помещения.
— Хорошо, — нехотя согласился Демон.
— Мы не закончили говорить на эту тему, — на всякий случай напомнила я.
— Грозная какая, — проворчал Демон едва слышно.
— Что? — переспросила я, пусть и прекрасно разобрала его слова.
— Говорю, обожаю тебя, Мурзик, — уже громче произнес Лука.
А я кивнула. Вот и правильно. Пусть обожает. Я ведь не возражаю.
***
Глава 31
Я мог бы гордиться собой. Вот реально, если бы не то поганое чувство беспомощности, в котором я барахтался.
Муза все еще молчала в ответ на мои признания, но я видел в любимых глазах отражение ее чувств.
Она боялась вновь довериться. Но в то же время – не избегала, а тянулась ко мне. Видел, что тот кокон изо льда, которым она себя окружила, медленно, осколок за осколком, осыпается и таит. Это радовало. Значит, я все делаю правильно. Теперь бы еще умудриться не налажать. А с такими «помощниками», как жена Мякишева, это не было легкой задачей.
Муза вновь оставила меня наедине с мыслями и врачами. У нее были срочные дела. Я в который раз послал Эдику кучу мысленных проклятий. Ну, кто его просил обращаться за помощью к моей Музе? Теперь девчонка жертвует своим временем и силами в угоду нашему бизнесу, а могла бы проводить все дни со мной.
Криво усмехнулся, понимая, что мое поведение больше подходит желторотому школьнику, свалившемуся с простудой. Когда пацан вынужден сидеть дома, а не гонять с друзьями по двору, и мама хлопочет у постели, вытирая его сопли.
Так и я требовал свою Музу.
— Как жаль, что клятва Гиппократа не позволяет мне вколоть тебе более «веселых» лекарств. Я бы с радостью поглядел, как из твоей палаты медсестры бегают с «уткой» каждые десять минут, — голос лечащего врача и хирурга, который из меня вытащил пулю, заставил отвлечься от мыслей.
— С чего такая милость в мой адрес, Альберт Самуилович? — взглянул на пацана.
— Так, в профилактических целях, — пожал плечом доктор, осматривая ровные швы под бинтами. — Собираюсь поужинать в твоем ресторане. Музе привет передать? Слышал, у нее там встреча вечером намечается.
— С кем? — вскинулся я.
Малышка ничего такого не говорила. Захотелось вдруг схватить телефон и потребовать, чтобы Муза вернулась обратно в палату. Она ведь не могла уйти далеко! Скорее всего, успела добраться лишь до парковки.
— Рентгеновским зрением я, к сожалению, не обладаю, — хмыкнул Рахимов. — Но четко расслышал имя Андрей. Ты теперь достаточно мотивирован, чтобы прекратить корчить из себя смертельно больного и начинать ходить по больничному двору?
— Слушай, Алик, ты издеваешься? — пробормотал я, морщась от боли, когда Рахимов излишне сильно нажал на края раны.
— Нет, Лука Ильич, по просьбе твоей тещи я всего лишь лечу тебя, — хмыкнул изверг-коновал. — Все остальное моя инициатива. Но Муза для меня – сестренка, с которой мы знакомы сто лет. И у меня прямо очень уж чешутся руки, вынуть из тебя что-то более важное, чем пулю. Если ты забыл, я тоже был на открытии ресторана.
— Обязательно мне напоминать об этом? — пробормотал я.
— Считай, что я просто высказываю вслух свое удивление, почему Муза вновь выбирает тебя, а не Морина, — будничным тоном произнес Рахимов, который, по сути, был чужим мне человеком, но матушка Музы всегда жаловала пацана, и часто мы пересекались у нее в гостях. Удивительно, что Рахимов все же взялся меня оперировать. Мог бы и отказаться, и тогда я однозначно не дожил бы до этого дня.
— Когда выпишешь меня? — спросил я.
— Еще пару дней хотя бы понаблюдаю, — кивнул Рахимов. — По сути – дней десять бы тебя здесь подержать. Но ты ведь свалишь раньше, ищи тебя потом всем городом. А у меня и без тебя проблем куча.
— Алик, про встречу с Мориным не треп? — спросил я, глядя на ученика тещи.
Я буквально всеми силами душил ревность, просыпавшуюся от мысли, что Муза взяла у Андрюхи денег в долг. Девчонка пошла именно к тому человеку, который поддерживал ее последние полгода, который всегда был рядом, считался ее другом, но который открыто заявил, что будет бороться за нее. Это меня бесило до зуда во всех местах.
Рахимов неопределенно пожал плечом. Закончив осмотр, вышел. А я решил, что просто так лежать и ждать с моря погоды – не стоит. Андрюха тот еще придурок. К тому же знает все слабости моей Музы. А до тех пор, пока она не призналась себе и мне в своих чувствах, расслабляться мне нельзя.
Номер телефона Морина был сохранен в памяти телефон, сам не знал, почему не удалил контакт, как только наши пути разошлись. И отправив звонок нужному абоненту, принялся ждать ответа.
— Да быть такого не может! — язвительный голос Андрюхи раздался буквально на третьем гудке. — Сам Демон своей августейшей персоной! Чего звоним, ваше Высочество?
— Приезжай, разговор есть, — коротко ответил я, превозмогая неприятную боль в груди, сел на кровати. Хрен Морину, а не проявление моей слабости и беспомощности!
— К тебе в больничку? Апельсинчиков прихватить? — хохотнул Морин.
— Нет, давай под мостом у Соловьевского парка, — решил я. — Там скамейка есть. Через час. Устроит?
