Нина терпеть не могла, когда кто-то брал ее вещи. Об этой черте ее характера прекрасно знали на работе и старались да скрепку с ее стола не уносить.
«Как же было просто на Земле, — ворчала Нина, лежа на диване в гостиной. — Никто не доставал, не пытался насильно потащить под венец, не ел мое мороженое. Подумаешь, нотации от мамы раз в два-три месяца. Ерунда. Я сейчас и раз в неделю готова ее слушать. Верните меня на Землю!».
Угу, аж три раза все побежали. Двое мужиков в соседней комнате (а Шарика Нина считала мужиком за компанию), наверное, сейчас веселились за ее счет!
Нина коварно ухмыльнулась, поднялась с дивана и пошла в кухню. Хотят есть ее пищу? Она им устроит развлечение. Щенка, конечно, жаль, и Нина постарается, чтобы он как раз ничего не съел. А вот на женихе оторвется. Она покажет ему, что значит издеваться над слабой тихой землянкой.
Готовила она с удовольствием, искренне надеясь, что божественная защита сработает, и ее саму не скрутит после двух ложек пробы.
— На ночь есть вредно, — нравоучительно заметил жених, привлеченный шумом с кухни.
Шарик с ним не появился, что Нине было только на руку. Быть ответственной за мучения животного ей не хотелось.
— Объедать несчастных попаданок тоже вредно, — ответила Нина.
Борщ, блины, оливье — она все приготовила по земным рецептам, только некоторые продукты переложила, надеясь на нужный эффект.
— От вас, я смотрю, тоже может быть толк, — заметил со своей фирменной усмешкой жених, усаживаясь за стол.
— Не одному же вам свои умения демонстрировать, — проворчала Нина. И уже громче добавила. — Ухаживать за вами я не буду. Хотите есть — накладывайте сами.
Этот бессмертный зараза только плечами пожал и за несколько минут умял большую часть приготовленного. Нина с любопытством следила за быстро мелькавшей ложкой. На секунду где-то глубоко в душе шевельнулся червячок жалости. Но Нина мысленно показала ему кукиш. Это месть, всего лишь.
Жених между тем отложил в сторону ложку и склонил голову в шутовском поклоне:
— Спасибо, хозяюшка, за хлеб и за соль.
А затем другим, нормальным голосом, уточнил:
— Ну и что вы туда положили?
Нина вспыхнула. Вот же… Зараза!
— Земные продукты, из моего бывшего мира то есть, в большом количестве, — ответила она. — Ничего запрещенного.
— И? — не понял жених. — Вы готовили зачем? Явно не для себя, иначе со мной ели бы. Значит, захотели отомстить. Месть в чем?
— Земные продукты, — повторила Нина. — Ваш желудок к ним не привычен.
Жених несколько секунд обдумывал ответ, затем расхохотался:
— Вы бы хоть спросили для начала. Во-первых, продукты местные. Никто вам из вашего бывшего мира ничего доставлять не будет. Магия заменила их теми, которые похожи по своим вкусовым ощущениям. А во-вторых, и от продуктов другого мира у меня есть защита. Армейская. Ставится на любого воина и длится всю жизнь. Так что ничего мне от вашей еды не будет. Россану, кстати, тоже. Но спасибо, что накормили.
Поднялся и, довольно насвистывая, вышел из кухни. Сволочь!
Глава 36
Невеста одновременно забавляла и раздражала Эрика. Она пыталась проявлять самостоятельность, работать, мстить — но все делала крайне неумело, как маленький ребенок, влезший в дела взрослых. Эрик понятия не имел, чем именно она занималась в своем мире и насколько преуспела в занятиях, но здесь она виделась ему беспомощней котенка. Дурного агрессивного котенка, следует заметить.
Ее желание отравить Эрика его только рассмешило. Магическая защита ставилась на всех, кто служил в армии, неважно, где именно. «Луженые желудки» — так говорили об армейцах. А потому и ел Эрик с удовольствием и, надо сказать, оценил все три блюда.
Следующие двое суток было тихо. Невеста обижалась на Эрика, возилась с россаном и готовила сама себе. Эрика она игнорировала. Он особо не страдал по этому поводу. Готовить его научили еще в армии. И вот теперь забытые навыки пригодились.
Россан объедал их обоих. И Эрик не протестовал, хотя и удивлялся подобному поведению. Во всех книгах, которые он читал об этих существах, однозначно говорилось, что россаны проводят все время только со своим владельцем. Этого россана никто в известность не поставил. Он с удовольствием лежал возле Эрика, выпрашивал его еду и вообще не видел разницы между ним и невестой.
«Это потому что он недополучает от своей дурной хозяйки душевного тепла», — решил наконец-то Эрик.
В конце вторых суток, глубокой ночью, Эрик проснулся из-за скулежа россана. Тот сидел на простыни, прямо возле головы Эрика, и скулил, причем довольно проникновенно. Обычно россан спал в гостиной, на диване, вместе с хозяйкой. И если он вдруг очутился здесь…
Эрик поднялся, зевнул и побрел в гостиную — проверять, что опять приключилось с его невестой.
Она лежала на спине на диване, спала и плакала во сне. Выглядела она при этом совершенно беззащитной. Эрик не знал, что ей снилось, но это доставляло ей боль. И сердце Эрика дрогнуло.
Он присел на край дивана, взял невесту за плечи, чуть встряхнул, пытаясь разбудить.
— Просыпайтесь, — негромко позвал он. — Ну же.
Она открыла глаза после второго встряхивания и мутным взглядом посмотрела на Эрика.
— Кошмар, — объяснил он, сомневаясь, что она его слышит. — Это всего лишь кошмар.
Эрик отпустил ее плечи и сделал попытку уйти, но невеста внезапно схватилась за рукав его пижамы:
— Не уходи, — попросила она тихим голосом, — не надо…
Эрик нахмурился: никогда раньше он не утешал рыдавших женщин. Да они и не рыдали никогда при нем. Но здесь… И вот что с ней делать?
— Обними меня, — как будто услышав его мысли, попросила невеста. — Обними…
Она потянулась к нему, словно стараясь найти в его руках спасения. Ее губы, пухлые и розовые, манили «голодного» Эрика.
И забыв обо всем на свете, Эрик обнял невесту и прижался к ее губам.
Нине снился дом. Не тот, в котором она жила последние годы, а тот, в котором родилась и провела все детство. Она ходила по комнатам, рассматривала знакомые вещи и не видела себя. Кто-то другой жил в ее комнате, спал на ее кровати, играл с ее игрушками. И родители любили того, другого, позволяли ему многое из того, что не позволяли Нине, баловали его, холили и лелеяли.
Не выдержав, Нина заплакала. Она так устала от одиночества, так хотела чьей-то поддержки, любви, заботы…
— Кошмар, — ворвался в сон смутно знакомый голос, и Нину слегка встряхнули. — Это всего лишь кошмар.
Нина открыла глаза. Ее спаситель, высвободивший ее из пут ужасного сна, хотел уйти, снова оставить ее одну. И Нина схватилась за рукав его пижамы:
