Из-за стаявшего снега маленький ручеёк близ дома превратился в небольшую речку: узкую и мутную. Для того чтобы набрать воды пришлось забираться повыше и ставить ведерко под выбивающуюся из-под земли струю.
Это не водопроводный кран, даже небольшое, примерно семилитровое, ведерко набирается долго, а у меня их два. Пока вода наполняла ведра, я осмотрела землю. Судя по всему, завтра уже можно спуститься ниже по склону в крохотную долину и собрать еще крупиуса, ну и по мелочи кое-чего. Придется оставить дроу в домике одного почти на весь день.
Тогда сегодня нужно будет приготовить еду не только на ужин, но и на весь завтрашний день. Учитывая, что Наполеонушка под действием зелья регенерации ест как не в себя, это займет нас надолго. И припасов у меня не так чтобы много. Закупая продукты, я рассчитывала только на себя. Конечно, можно будет завтра поставить силки (зверьё тут непуганое), но не факт, что мне повезет с охотой.
Подойдя к дому, я насторожилась. Наполеонушка буйствовал. Смешивая слова человеческого языка и дроудиш, он виртуозно матерился. Только его ругань звучала как-то неубедительно и жалко, потому что дроу через слово шмыгал носом, будто мучился от сильнейшего насморка. Да и голос его звучал надтреснуто. Форточку в сенях я перед уходом приоткрыла, поэтому сейчас слышала каждое слово. Что ж там случилось-то?
Влетев в домик, я в шоке застыла на пороге.
Наполеонушка плакал.
Крупные слёзы катились по его щекам, и дроу небрежно вытирал их рукавом. В левой руке он сжимал нож, а правой придерживал разделочную доску, на которой лежала наполовину искромсанная головка лука.
– Мррашев овощ! Тролль тебя полюби восемь раз! – в сердцах ругался тёмный, перемежая непечатные слова с несчастным шмыганьем.
Взор великого воина застилали слезы, из носа текло, правая рука со сломанными пальцами пока действовала неуверенно, видимо, этим и объяснялось то, что оставшаяся половинка лука, будто издеваясь, уворачивалась от ножа дроу.
Я честно пыталась сдержаться. Честно!
Но смех оказался сильнее.
Наполеонушка грозно на меня посмотрел. Точнее он попытался грозно посмотреть, но, поверьте, если по щекам текут слёзы, это практически невыполнимая миссия.
– Только не вздумай вытирать глаза ладонями! – предупредила я, когда дроу закончил шинковать лук.
Вот ведь упрямец! Другой отступился бы на его месте, а этот, похоже, решил осваивать готовку, не останавливаясь перед трудностями.
– Что ты понимаешь, – ворчал дроу, когда я поливала его руки из ковшика. – Меня не единожды цепляли огненные заклинания, я получил множество ранений за свою жизнь, участвовал в болезненных обрядах и ни разу не плакал. А тут какой-то мррашев овощ! А ты еще хохочешь. Это бесит!
– В своё оправдание могу сказать, что в противостоянии лук и Наполеонушки всей душой болела за тебя, – приложив руку к груди, прочувствовано сообщила я.
– Ты ведь это задумала, чтобы посмеяться надо мной? Специально попросила нарезать эту дрянь?
– Нет, я действительно не подумала, что ты не знаешь, как шинковать лук. На самом деле, правила просты: луковицу, перед тем как резать, ополаскивают в воде. Когда шинкуешь, дыши ртом, а не через нос. После того как порезал лук, нужно помыть руки и нож, – объяснила я. – А вообще, знаешь, ты – молодец. Целеустремленный и настойчивый.
– Опять издеваешься? – неприязненно спросил дроу.
– Нет. Другой на твоем месте не стал бы доводить дело до конца, а ты дорезал. Несмотря на то, что был уверен, что все это подстроено.
Сегодня пришлось много готовить. Тёмный с интересом следил за процессом, а я старалась комментировать свои действия. Порезала при нём головку лука, естественно, не проронив ни слезинки. Разговор про лук поднял новую тему для беседы.
– Знаешь, мне иногда безумно жалко, что у меня нет возможности сохранять некоторые события на кристаллы памяти, – сказала я. – Засняла бы твое эпическое сражение с луком.
Первое время в новом мире мне безумно не хватало смартфона, ведь там и будильник, и записная книжка, и диктофон, и еще много всего нужного и полезного. Постепенно, конечно, привыкла, но время от времени ужасно сожалела, что не могу сохранить фото или видео.
– Не сомневаюсь, ты бы злорадствовала днями напролёт, просматривая запись, – раздраженно буркнул дроу.
– Да ладно, не кипятись. Запись я бы тебе показала, поверь, ты бы сам не удержался – расхохотался бы. У тебя такое лицо было, – хихикнула я.
– То есть если бы я записал на кристалл какой-то твой нелепый проступок, а потом бы ухохатывался, пересматривая запись, ты бы тоже смеялась? – недоверчиво спросил тёмный.
– Конечно! У меня даже был такой случай. Поверь, смотреть на это без смеха было невозможно, – вырвалось у меня.
Зря я это сказала. Дроу вновь впился в меня взглядом.
– Неужели? И что же ты делала на записи кристалла?
– Пела, ужасно при этом фальшивя, спьяну путая слова и дополняя песню своими соображениями, – хмыкнула я, вспоминая этот момент.
– А ты еще и пьяница, оказывается! – ядовито заметил дроу.
– Нет, просто тогда мы с подругами выпили какого-то новомодного коктейля. Вообще, даже крепкое спиртное на меня не особенно действует, но почему-то с одного бокала этого коктейля развезло мгновенно и до состояния «море по колено». Потом, когда мне показали это выступление, хохотала, как ненормальная, – с улыбкой созналась я.
Тёмный недоверчиво на меня посмотрел.
– Я тебе не верю, – наконец выдал он.
– Ну и не верь, – пожала плечами я.
Надо прекращать такие доверительные разговоры с дроу. Забавно, но именно с ним мне было удивительно легко, ведь я могла быть собой. Видно, что Наполеонушка не часто бывал на поверхности и не общался с обычными человеческими женщинами. Для него все мои «закидоны» выглядели странными, но не более того.
В отличие от большинства людей, с кем я общалась, дроу не придет в голову пожаловаться на меня в храм Создателя, обвинив в какой-нибудь ереси. Люди объясняли подобные странности одержимостью демонами и, в лучшем случае, жаловались жрецам, а в худшем – могли и хату подпалить, подоткнув дверь палкой, чтобы «мерзкая ведьма» не выбралась из дома.
