– Что за выдумки? – хотя я старалась вести себя непринужденно и уверенно, внутри все оборвалось. Неужели, она узнала, что я помогала Иву?
– Выдумки?! – визгливо воскликнула Гамаиса, вскочила со стула и приблизилась ко мне.
Хорошо, что я сидела за столом, и широкая столешница, заставленная всевозможными колбами, коробочками и флакончиками, оказалась между нами. Хотелось оказаться подальше от этой ненормальной.
– А это что? – эльфийка швырнула на стол знакомую упаковку. – Будешь отпираться?
– От чего отпираться? – мой голос, несмотря на волнение, звучал спокойно. – Это краска для волос. Каштановая. Модный цвет в этом сезоне. Вам, кстати, пойдет. Могу сделать еще – тут осталось маловато на ваши во…
– Хватит делать вид, что ты ничего не понимаешь! – перебила меня Гамаиса. – Ты сделала эту краску!
– Сделала, да. Там на коробочке есть надпись.
– Это нашли у моего мужа с собой. Он перекрасил волосы и брови твоей краской! Это означает, что ты ему помогала! – с довольным видом заявила женушка Ива.
Хотелось хлопнуть себя по лбу, изобразив фэйспалм. Прокурор из Гамаисы так себе: на троечку с минусом.
– Послушайте, этой краски я продала очень много. Она может храниться два, а то и три года, не теряя своих свойств. Ваш муж, планируя побег, мог перекупить у кого-то эту краску, а потом воспользоваться.
– У Ивэласа были раны, и их явно кто-то лечил, зашивал…
– Я – просто травница, а не лекарь! Может, он обратился к кому-то, а, может, сам наложил швы!
– И на голове выбрил волосы и зашил? Что ты врешь?! – Гамаиса оперлась о столешницу и заглянула мне в глаза.
– Мне это надоело! – я хлопнула ладонью по столу и поднялась. Краем глаза я заметила Пайриаса, который незаметно появился у входной двери, и это придало мне уверенности, – У вас есть веские доказательства? Нет?! Тогда покиньте лабораторию и не мешайте мне работать.
– Надо же… – лениво протянула Гамаиса. – Не думала, что ты будешь вести себя так хладнокровно. Это даже заслуживает некоторого уважения. Но все бесполезно, милочка, Ивэлас о тебе рассказал.
– Что за чушь? Он просто не мог обо мне рассказать.
Упрямства Иву не занимать, я уверена, что он не раскололся. Но, может быть, она придумала что-то ужасное?
– О да! Что только я не пробовала! Как только ни допрашивала! Как ни пытала! Молчит. Ни слова мне не сказал, – Гамаиса сделала паузу.
У них разрешено пытать своих мужей? Садистка! Неужели он действительно что-то ей рассказал? Тогда все очень плохо.
– Но не всегда дроу может себя контролировать. Не всегда. Сны! Сны мы не можем контролировать, – продолжила вещать эльфийка. – Знаешь, что самое унизительное для него? Не его состояние и не цепи на руках и ногах, нет. Самое унизительное то, что он влюбился в тебя – толстую, уродливую человечку. Это такой позор! Хуже не придумаешь! А ведь это ты частично его обрила.
Гамаиса визгливо засмеялась. Я не понимала, о чем она говорила. Какая любовь? Она думает, что Ив в меня влюбился? Ерунда какая-то.
– Как ты думаешь, если я его окончательно обрею или обрежу челку*, он и меня полюбит?
______
У дроу челки обрезают рабам, а каторжников бреют.
______
– Вы хотите обратить своего мужа в рабство?
Разве это законно? Он же никого не убил, просто сбежал от ненормальной жены-садистки.
– Нет, сначала разведусь с ним. А что? Ты бы купила его, если б я продала?
Купить? Купить его? Но он же… а ведь это выход! Только ей нельзя показывать мои настоящие чувства.
– Вы хотите продать его мне на эксперименты? – несмотря на старание, в моем голосе прорезалась явная заинтересованность.
Даже противно стало от самой себя. Рабовладелица, мать его за ногу! Но если это единственный способ спасти Ива от этой мымры, то я куплю его. Деньги есть, от лекарств клан тоже не откажется. Мы можем договориться.
– Скажи, – Гамаиса внимательно на меня посмотрела, – тебе действительно от Ивэласа ничего, кроме крови для экспериментов, не нужно?
– Ну… на эксперименты нужна не только кровь. Желательно иметь кусочки кожи, и еще я хотела изучить кости. Если глава клана разрешит использовать…
«костную ткань умерших…» – хотела закончить я, но эльфийка вновь расхохоталась.
– Может быть, и правда, продать его тебе? Я бы посмотрела, как ты будешь извлекать из этого строптивца кости, – сказала она.
Я не стала объяснять, что никаких костей из Ива извлекать не собираюсь. Пусть лучше думает, что он будет страдать у меня, может быть, быстрее продаст.
– Но знаешь, дело в том, что я не могу его тебе продать, даже если обрежу челку.
– Почему?
– Потому что преступницам и вруньям рабов покупать запрещено.
– Объясните, наконец, почему вы считаете, что я – преступница? Наличие у вашего мужа краски для волос, произведенной по моему рецепту и проданной у меня в лавке, доказательством того, что я оказывала ему помощь, быть не может. Мало того, вы допросили меня с использованием артефакта правды. Он показал, что я не лгала!
– Не лгала, но недоговаривала. Как ни странно, обмануть артефакт правды возможно. Нелегко, но возможно. Ты смогла выкрутиться. Но Ивэлас, сам того не желая, тебя раскрыл. Во сне он повторял твоё имя! Резаэлли!
Вот это засада! Но, возможно, мне удастся и на этот раз пройти по краю?
– И что? Он мог увидеть меня, когда я сцеживала кровь. Я – единственная человечка-травница на всю округу. Внешность примечательная, он, видимо, догадался, что кровь у него брала именно я. А ночью ему приснилась метель и то, как я сцеживала кровь. Да мало ли что могло присниться? Вы сами сказали, что сны нельзя контролировать.
– Нельзя, верно, но тогда почему он кричал во сне: «Нет, нет, только не трогай её! Только не Резаэлли. Не надо!», а потом: «Уходи, Элли, пожалуйста, уходи отсюда!», – Гамаиса самодовольно посмотрела на меня.
От её многообещающего взгляда стало нехорошо, показалось, что под ногами разверзлась пропасть, и я лечу во тьму.
– После этого все встало на свои места, Элли, – говорила между тем эльфийка, – ты спасла Ивэласа от смерти, а он влюбился в свою спасительницу. Интересно, чем ты его опаивала, что он до сих пор не может прийти в себя? Ведь ты – убожество, низкая, носатая, похожа на гномку. Он просто не мог самостоятельно тебя полюбить. Я гораздо красивее, а он меня ненавидит. Может быть, ты поделишься тем, чем его опоила?
Идиотка! Она путает простую признательность и любовь, а еще почему-то думает, что и то и другое можно завоевать с помощью зелий. Любовь не вызвать приворотными эликсирами, максимум – страсть, но она недолговечна.
