В дороге Эрика рассказывает мне про отца. Он из семьи немецких эмигрантов. Во время войны младенцем был вывезен вместе с родителями в Казахстан. Вырос, работал на заводе, получил инженерное образование, женился очень поздно; Эрика — его единственный ребенок. Вернулся в девяностых годах и активно, с немецкой тщательностью занялся оформлением объектов интеллектуальной собственности. Сделал на этом имя и деньги.
Когда в прошлом году умерла жена (мать Эрики), он перенес инсульт и почти перестал вставать, потерял интерес к жизни. Потом еще и ухудшилось зрение на один глаз. Всегда был позитивным и интересным человеком; болезни сделали его циничным и склочным.
— Он все время повторяет, что дождется внука или, в крайнем случае, внучку, и умрет, — с содроганием произносит Эрика.
«У моей мамы после смерти отца тоже изменился характер, и не в лучшую сторону, — подумала я. — Да и у меня самой, тоже, — после несчастья, случившегося с Ксюшей».
Приехали к Центру. Знаю, что где-то здесь, в одном из кабинетов многоэтажного современного здания свершится то, на что я подписалась. Не знаю точно, когда и каким именно способом это произойдет. Знаю, что должна быть какая-то подготовка к этой процедуре и у меня, и у Эрики.
Она опирается на мой локоть. Она ниже меня на полголовы. Второй рукой я раскрываю и придерживаю для нее дверь.
— Помнишь, Игорь сказал, что мы с тобой временно должны стать одним целым? — спрашивает.
— Помню, — невольно вздыхаю я.
Конечно, со мной ходить в Центр ей куда комфортней, чем с молодым водителем, которого, пожалуй, трясти начнет уже от одних развешенных по стенам изображений женских репродуктивных органов. Как у Игоря-то терпения хватало! Я вожу Эрику из кабинета в кабинет и жду у дверей. Какие только специалисты ней не занимаются! Меня же, кстати, никуда не приглашают. Про меня словно забыли.
Наконец, я возмущаюсь, и тогда меня бегло осматривают на кресле и меряют давление. Записывают в карточку, что все хорошо. Я задаю врачу вопрос о валерьянке, получаю ответ (можно понемногу) и спрашиваю:
— Почему меня не готовят? Когда примерно произойдет подсадка?
Врач, которая только что осматривала Эрику, отвечает:
— Давайте вернемся к этому вопросу в следующем месяце.
И я понимаю, что действительно не все хорошо.
Глава 10
Игорь.
Сидим на балконе, пьем чай и смотрим с высоты на темнеющий лес и встающий из-за деревьев месяц. Мы так и хотели раньше, а сейчас чего-то не хватает.
— Эри, что сказала врач? Ты была искренна?
— Да, Анна Васильевна все знает.
— И что?
Она вздыхает, прежде чем ответить, — знает, что отмолчаться не получится.
— Нужно месяц, а лучше два подождать, пока препарат выйдет естественным путем. Потом проверить жизнеспособность яйцеклеток еще раз.
— А если снова боли? Ты уверена, что выдержишь месяц?.. Скажи мне, у кого ты берешь эти таблетки? Не молчи, Эри. Тот человек не друг тебе. Мне кажется, или это происходит все чаще? А помнишь, мы когда-то справлялись с болью и без таблеток? Может, Анна Васильевна подберет тебе средство похожего действия, но не такое вредное?
— Нет, она сказала: из сильнодействующих нельзя ни-че-го. Предложила валерьянку и пустырник. Или палкой по голове, как в средневековье.
Умолкает. Я наклоняюсь и бережно обнимаю ее за плечи, вдыхаю запах волос. Она продолжает:
— Да, ты несколько раз помогал мне справиться, но ты же не можешь сидеть со мной круглые сутки. Ты мужчина, а не нянька. Так я тебе быстро надоем, и не спорь.
— Тогда выходи опять на работу. Кабинет ждет тебя. Возьмешь на себя часть дел, выбирай сама, какие. Мы с замом в последнее время зашиваемся, уже не знаем, за что хвататься в первую очередь. Круговорот возможностей и проблем. Так мы с тобой будем рядом.
— Завод — это прекрасно. Но это не вся жизнь. Жизнь должна быть в доме, для этого его и строили. В зеленой зоне, с детской комнатой. Жизнь должна продолжаться.
— Понимаю. Давай переберем варианты еще раз. Если в Центре все затянется, можно, в конце концов, взять ребенка в детском доме. Собрать подробную информацию о здоровье, генах, особенностях характера. Дети все хорошие, наивные, благодарные. Можно совсем малыша.
— Нет, — качает она головой. — Я хочу именно твоего ребенка. Такого же, как ты, только маленького.
— Надеюсь, ты не имеешь в виду клонирование?! — я напрягаюсь.
— Нет, конечно. Я вот хожу в Центр, слушаю, читаю и общаюсь с такими же, как я. И думаю. Знаешь, в Центре такое все... искусственное. Каких только лекарств там не используют! А кто проверял, как они подействуют на ребеночка через год, через два, через десять лет?!
На словах заверяют, что гениальные специалисты все сделают в лучшем виде, а на деле получается, что за ошибки, как и за пороки развития — не отвечают. Пообщалась я на выходе с одной мамочкой, плакать хочется. Есть закрытая группа в инстаграме, там вообще жесть.
— Ну, давай слетаем опять в Симферополь, к мощам Луки Крымского. Может, в этот раз нам повезет, должно повезти! И в море искупаемся. Командуй!
— А Ольгу переквалифицируем в папины сиделки?
— Почему бы и нет. Как скажешь, так и будет. По-моему, Ольга согласна на все, что решит ее финансовую проблему. Это такой надежный крюк, с которого она ни за что не соскочит.
— Да, я помню, она старается для дочки. Знаешь, я тут смотрела американский сериал «Рассказ служанки». Там, конечно, ужасы всякие, постапокалипсис. Но что я для себя вынесла из фильма — ребенок должен быть зачат естественным путем, придуманным природой.
— И что, значит, в Крым?
— Нет. — Эри отстраняется от меня, потом поворачивается и говорит, глядя в глаза:
— Давай она просто родит от тебя, только заранее напишет отказ и что там еще нужно официально оформить, чтобы ребенок по документам был только моим и твоим. Ольга крепкая, здоровая и разумная женщина; я думаю, истерик по этому поводу не будет. У нее останется ее здоровая дочь, а у меня будет мой прекрасный ребенок от тебя, любимый.
— Однако... — чувствую, мне требуется чашечка чая побольше или покрепче.
— И пусть зачатие произойдет не в Центре, а... естественным путем. Чтобы ребенок был не из пробирки. Вы уединитесь вместе два раза, с интервалом в несколько дней, чтобы наверняка получилось. И никаких камер. Ты же сможешь?
— Ну, в принципе...
— Но только два раза! А если будешь слишком довольным, закормлю тебя лимонами.
Она еще и шутит, пытается улыбнуться.
— Я все обдумала. Если что-то забыла, пожалуйста, скажи, сейчас или потом.
— Центр неустойку запросит.
