Рассаживаемся в соответствие с красивыми табличками с указанием ФИО у каждого прибора. Карл Фридрихович во главе стола, в новом темно-синем костюме от Бриони, который очень ему идет, который я помогала ему выбирать и заказывать. Все присутствующие тоже в самых лучших одеждах. Я в платье, в котором ездила в театр. Справа и слева от старшего хозяина оставлены свободные стулья для Денисовых, которые еще не подошли.
Сегодня за общим столом сидят в том числе те, кто никогда вместе с хозяевами не ел — и водитель Лексуса, имя которого я, к стыду своему, никак не запомню, и Федор, недавно снова заступивший на вахту, и главный автор деликатесов Фатима, и горничная Людмила, очень активно ей помогавшая. Нет только приходящего садовника и Эрики с Игорем. Но вот входят и Денисовы.
Кто-то включает музыку — звучат фанфары. Карл стоя аплодирует, за ним и остальные. Усаживаемся. Эри и Игорь садятся по правую и по левую сторону от старика соответственно. Смотрю — Денисов такой весь из себя, как и утром, а Эрика — в джинсах и майке с надрезами, будто слегка рваной и мятой, что похоже на вызов. И стрижка, как у мальчика, на мой взгляд, ей совсем не идет.
Карл произносит короткую заранее отрепетированную речь, все чокаются бокалами с шампанским, а я и Эрика — стаканами апельсинового сока. Вот здесь мы просчитались, думаю я, — может, ей запрещен алкоголь, даже легкое шампанское? Может, надо было сегодня вообще обойтись без спиртного? Ответного тоста, похоже, не будет.
Ну вот, наконец можно есть. У меня аппетит в последнее время зверский — ем за двоих, а то и за троих. Правильно — нас же трое.
И в этот момент чувствую... Да, это точно то, о чем, то есть о ком я подумала: дети во мне шевельнулись. Так же, как было когда-то с Ксюшей. Фанфары звучат в моей голове. Радость какая! Сижу, прислушиваясь к невероятным ощущениям, закрыв глаза и улыбаясь.
Вдруг слышу взволнованный голос Карла:
— Посмотрите на Ольгу! Дочка, что с тобой?!
Открываю глаза и вижу встревоженные взгляды троих мужчин. Федор, который сидит ближе, дотянулся рукой и щупает мне пульс на запястье.
Отстраняюсь и кладу руку на живот:
— Все хорошо, правда.
Многодетная Фатима понимающе сообщает:
— Наверное, ребенок зашевелился.
— Да. Впервые, — отвечаю.
— Как ты нас напугала! — бормочет Карл, возвращаясь к тарелке.
— Я не специально, простите.
— Какие умные, продвинутые дети — уже знают, как привлечь к себе максимум внимания, — неприязненно произносит Эрика.
Долгое время слышен только стук вилок и ножей и иногда — похвала повару. Но каждый из сидящих за столом посмотрел на мой живот, и не по одному разу.
Думаю, приготовленной еды хватит всем на неделю. Фатима хоть передохнет. Главное, чтобы в холодильниках места хватило.
В конце пиршества наш шеф-повар и Людмила наливают всем чай и торжественно вносят два больших овальных торта — шоколадный и торт-мороженое. Эти сладкие произведения искусства делали на заказ, на них выведены шоколадом надписи: «Любимой дочери» и «Любимой жене», украшенные сердечками. Торты ставят перед Эрикой, кладут рядом большой нож и лопатку. Она молча смотрит на все это.
— Ты всегда любила мороженое, — подает голос Игорь. — Можешь начать с него.
— Какие интересные надписи, — отодвигает от себя поочередно оба торта Эрика. — Не хватает только «от безутешных родственников». Быстро вы здесь сориентировались. Эта «копилка» Ольга, значит, тебе уже «дочка», дорогой папа. И мой Лексус на завтра уже занят.
— Я оставляю тебе внедорожник, — Игорь отвечает совершенно спокойным, доброжелательным тоном. — Федор, отвези, пожалуйста, завтра Эрику Карловну, куда она скажет.
Денисов привстает, тянется через стол и берет руки жены в свои.
— А ты? — не удержался Федя.
— Уеду на такси.
Карл начинает всем рассказывать, что Эри в юности была очень резкой и ершистой, он даже называл ее своим «ежиком», она даже стрижку носила такую же. Но всегда знал, что в душе она добрая и ласковая девочка. И когда она встретила Игоря...
— Перестаньте оба! — вырывает руки Эрика. — Сколько сотен часов жизни я потратила ради Игоря в дурацких салонах, фитнес-клубах и клиниках, чтобы стать красивой, статусной и быть ему идеальной женой?! А когда у меня не получилось... Ловко же вы меня запихнули в дурку. Недееспособность уже оформляете?!
Это было сказано таким тоном, что у меня сердце ушло в пятки, словно хотело спрятаться под стол. И дети во мне опять шевельнулись, будто тоже хотели унести ноги из этой комнаты, как и я. Федя потянулся к бутылке, одновременно незаметно придвигая нож ближе к себе, дальше от хозяйки. Эрика обвела злыми глазами присутствующих:
— Ненавижу людей. Они меня больше не интересуют.
Глава 39
Ольга.
Встречаю маму с дочкой у выхода из зоны прибытия аэропорта. Вытягиваю шею, чтобы увидеть их побыстрее. Они выходят одни из последних — мама катит коляску с Ксюшей перед собой и везет сзади большой чемодан на колесиках. Дорогие мои!
— Мама! — Протягиваю ей цветы.
Старшая Лебедева, подтянутая, моложавая, в джинсах, светло-зеленой курточке и кроссовках, с короткой стрижкой на белых волосах, сначала мне улыбается, а потом делает круглые глаза. Понимаю, что она тут же углядела мой живот под просторным плащом, за букетом роз и плюшевым медведем. Про беременность и все с ней связанное я ведь ей не рассказывала.
Приседаю рядом с дочкой и показываю ей веселого медвежонка, который перебирает ножками, размахивает передними лапками и очень хочет обнять девочку Ксюшу. Дочка смотрит на игрушку с интересом, не обращая внимания на меня. С ужасом думаю, что она не помнит меня, — столько времени прошло для маленького ребенка, и столько испытаний — неподъемный груз! Картинка с моей физиономией в телефоне для нее — что-то абстрактное. Я должна была быть рядом с ней! Я была нужна ей! Чуть не плачу. Какая она бледная!
Бабушка берет инициативу в свои руки:
— Ксюшенька, а к кому мы приехали? Кто нас встречает?
Дочь, трогая медвежонка, несколько раз посматривает на меня и, наконец, говорит:
— Мама.
И тянется ко мне. Обнимаемся. Поправляю ей шапочку. Трогаю, глажу мою дорогую сильную девочку. Насмотреться на нее не могу. Ее бабушка гладит и целует меня.
— Мама, а почему ты плачешь? — спрашивает меня доченька. — Тебе больно?
Улыбаюсь сквозь слезы:
— Нет, Ксюша, все хорошо. Теперь у нас обязательно будет все хорошо.
Подзываю Семена — водителя, он берет чемодан. А мы с мамой спорим, кому везти Ксюшу. Ладно, старшим надо уступать.
В Лексусе сегодня установили новенькое детское кресло. Усаживаемся в машину и едем в гостиницу. Наш двухкомнатный номер расположен на первом этаже, за окном — красивый вид на осенний парк.
