- Сынок, я так испугалась за тебя…
- А я за тебя, - ответил Даня, - очень испугался! А если бы она тебя убила?!
У ребенка задрожали губы и он уткнулся в материнскую грудь. Саша гладила сына по голове и думала, что страшнее чем сейчас, ей не было никогда.
- Не убила бы, мой хороший, не убила бы… - она качала его, как маленького, баюкала, гладила по растрепанным волосам.
- Мамочка, - вытерев глаза и перестав хлюпать носом, сказал Даня, - давай купим собаку, а?
- Сыночек, зачем собаку?
- Она нас охранять будет.
- Ладно, посмотрим, а теперь спи давай, мой герой!
А самой сон не шел. Часы в телефоне показывали почти три часа ночи, когда в тишине прозвучал щелчок открываемого замка. Саша выпала из постели и побежала в прихожую. Дверь в подъезд была распахнута, Василий сидел на банкетке, повесив голову. Саша захлопнула дверь и присела на корточки. Мужчина был мертвецки пьян. Он посмотрел мутными глазами на Сашу и начал дергать за полу пальто, пытаясь его снять. Саша дрожала всем телом, она ни разу не видела Василия в таком состоянии. Взяв под руку, она повела его в спальню. Мужчина кренился, заваливался, тяжело дышал водочным духом. Усадив его на кровать, Саша принялась стаскивать с него рубашку, расстегнула ремень брюк и стащила их вместе с трусами. Голый пьяный мужчина выглядел жалко.
- Сашка, - проскрипел он вдруг, - Сашка…
- Ну чего, ты, чего? - беспокойно заглянула она ему в глаза.
- Вот и все, Сашка… - Василий уткнулся головой ей в живот, - как же мне плохо… Больно, Сашка, больно…
Взрослый сильный мужчина рыдал как ребенок. А ей оставалось только гладить его и подтягивать одеяло, прикрывая беззащитную наготу.
***
Полгода спустя.
- Да, Вась, я уехала! Что?! Да, к Каспарянам! На весь день, там плитку кладут, надо посмотреть! Плохо слышно тебя! - Саша прислушалась - в трубке еще пару раз хрипнуло и запикало, собеседник отключился. На этой трассе почему-то всегда была плохая связь. Она ехала медленно, по привычке проговаривая про себя, куда смотреть, какую педаль жать, в какую сторону поворачивать.
Так научил ее инструктор по вождению, немолодой седоватый громкоголосый дядька, и она до сих пор вспоминала его с благодарностью. Обучение вождению оказалось трудным, страшным испытанием, хотелось все бросить и снова пересесть на пассажирское сидение. Но, эта была первая ступенька к новой жизни, и она шагнула на нее.
В первый день в наставники достался молодой мужчина, нервничающий больше самой Саши. Похоже, что он в этот день сдавал неформальный экзамен в инструкторы, и, благодаря Саше, провалил его с треском. Все это потому, что спустя десять минут, она благополучно заехала в тупик и долго не могла из него выбраться. Инструктор может и хотел бы помочь, но тупичок был так хитро устроен, что ни он, ни она выйти из автомобиля не могли. Решили произвести рокировку. Саша переползла на заднее сидение, инструктор пересел за руль, Саша, кряхтя, выбралась на переднее пассажирское, и через пять минут заточенцы были свободны. Инструктор выскочил, хлопнув дверцей, и убежал за угол, одновременно доставая сигареты и мобильник. Ученица понуро вылезла, воображая, какими словами сейчас кроет ее юный наставник.
Назавтра, когда на вождение идти не хотелось, Сашу ждал другой инструктор. Игорь Михайлович, или, как он сам представился, Михалыч, имел собственную систему обучения, основанную на опыте и знании психологии начинающих водителей. Это он сам так сказал. Михалыч не любил долго объяснять. Не прошло и пяти минут, как Саша с внутренней дрожью повернула ключ зажигания. И тут же вздрогнула от крика почти в самое ухо: "Саня! Ёж твою мать! Ремень!". Она торопливо пристегнулась и выехала со стоянки.
Да, несомненно, Михалыч знал свое дело. Спустя час Саша почти уверенно объезжала столбики под звуковое сопровождение "Саня! Мягче! Плавнее! Ну куда ты крутишь?! Мать твою за ногу, крутишь куда, я тебя спрашиваю?! Не дави! Дави! Держи дистанцию!". Наконец они остановились.
- Эх, Саня, хорошая ты девка, только сильно тупая, - закуривая говорил Михалыч, - и как только умудрилась замуж выскочить?
- Какая связь? - обиженно буркнула Саша, вытирая платком потные ладони, - я, кстати, не замужем.
- Не удивительно, - хмыкнул инструктор, - и не выйдешь, если и дальше так тупить будешь.
В общем, обучение пошло на лад. Когда Саша вечерами рассказывала домочадцам о своих успехах, они хохотали до колик. Тем не менее, меньше чем за два месяца она научилась ловко маневрировать на закрытой площадке, и чуть менее уверенно ездила по улицам. Тычков и окриков было не меньше, но на экзамене она получила хороший балл, а за этим с первого раза сдала сначала внутренний экзамен, а потом и "город".
Кондиционер работал на полную мощность. Лето было жарким. Духота, хоть бы дождичек прошел. Но нет, ветер гонял пересохшую пыль, которую не могли прибить к земле все поливалки города. Саша вспомнила, как Ксения Павловна предрекала еще зимой - "сухая и холодная зима - сухое и жаркое будет лето". Зима и вправду, была ужасно холодная.
Зима… Зиму вспоминать не хотелось. На какой-то миг Саше показалось, что ее спокойное счастье закончилось. Она привыкла видеть Василия улыбающимся, полным светлой энергией и заражающего всех позитивом. Но в те дни он стал угрюмым и молчаливым. Саше хотелось плакать от бессилия, потому что она не знала, как помочь ему. В его словно глазах задернулись шторы. Он ел, пил, спал, работал, впопад отвечал на вопросы, и даже иногда смеялся. Но думал о своем. И там было о чем подумать. Алина оказалась больна. Страшный диагноз был произнесен вслух только после того, как стало ясно, что дальнейшее умалчивание ни к чему хорошему не приведет.
Все случилось в пятнадцать лет, когда родители, волнуясь, объявили дочери, что решили развестись. Они с готовностью приняли истерики, капризы и обвинения. Девочка начала скрывать и обманывать, совершенно забросила школу. Потом вдруг успокоилась и увлеклась рисованием. Чем больше она проводила время за мольбертом, тем глубже погружалась в себя. Тут уж было не до личных отношений, и родители, сплотившиеся в общей беде, поняли, что без помощи врачей им не обойтись. Но все оказалось намного хуже. Психолог отправил к неврологу, а невролог к психиатру. Именно в кабинете психиатра прозвучало пугающее фатальностью слово. Ужаснувшись, они убежали из кабинета, и нашли другого, "лучшего в городе" специалиста. Но и он не успокоил, а попытался внушить, что и с этим люди живут. Хрупкий мир маленькой семьи рухнул. Дочка то лежала в клинике, то спокойная и равнодушная, отсиживалась в своей комнате. Но однажды ей стало лучше. Из темноты страшного диагноза вышла прежняя Алина - веселая и заводная. И родители поверили, что болезнь отступила. Девушка закончила школу, выучилась в вузе, встречалась с молодыми людьми, влюблялась, флиртовала и назначала свидания. Все как у всех. Но Виктор Анатольевич и Наталья Арсеньевна не тешили себя иллюзиями. К тому времени они оба знали о психическом расстройстве дочери все. И ждали. Они не могли ей запретить жить нормальной жизнью, но, как солдаты под ружьем, всегда были наготове. Когда Алина начала встречаться со своим начальником, они не были против. Да, он старше ее, и это было даже лучше. Взрослый мужчина будет сдерживать их импульсивную дочь. Но Алина в то лето словно сорвалась с цепи. Какие-то незнакомцы, ночные отлучки, алкоголь… Утром она возвращалась обессиленная, с растрепанными волосами, со следами поцелуев на шее и плечах. Когда девушка объявила о беременности, Наталья Арсеньевна уже знала, что ребенок не от Василия. Интуиция, живущая в каждой женщине, подсказала ей и то, что дочь будет до последнего отстаивать свое место рядом с молодым человеком. И она решила не мешать дочери. Тем более, подумала Наталья Арсеньевна, собственно, какая разница, кто биологический отец ребенка. Алина, наверно, и сама этого не знала. И она решила не тревожить мужа этой ерундой. В тот момент совершенно никто не подумал о чувствах Василия. Всем было не до того.
