- А что было? - мама улыбалась, забавляясь смущением дочери.
- Ох… Такое было… Даже не описать… Какой-то стокгольмский синдром, честное слово! Хотя, он ведь не похищал меня, а наоборот… Это и было-то всего один раз! Он поцеловал меня, а потом…Мне казалось, что все будет, а он не стал… Не захотел… Или захотел, я не знаю… - она тряхнула головой, окончательно запутавшись в словах, тщетно пытаясь описать то, что чувствовала. - Он обнимал меня, так нежно. А потом мы уснули…
Мама слушала внимательно, не перебивая, и взгляд ее был серьезен.
- Ты была влюблена, - это прозвучало так просто и обыденно, что Саша кивнула, это была правда. - И Вася, как нормальный мужчина, почувствовал это. Так дай ему возможность разобраться в себе и в тебе. И сама наконец реши, чего ты хочешь.
- Мам, - голос Саши дрогнул, - а если у нас всё?..
- А ты хочешь, чтобы было "всё"?
- Нет. Не знаю… Он так изменился!
- Так и ты изменилась тоже! Послушай, не грызи себя! Живи спокойно, вот увидишь, все наладится.
В ту ночь она первый раз спала без снов.
***
Родители взяли всех в оборот, не давая возможности ни скучать, ни переживать. Дедушка Павел, как стал звать Тимер сашиного отца, времени терять не стал, поднял старые связи, не прошло недели, как пунцовый от смущения Тимер, в новенькой форме и с рюкзачком за спиной, вошел в класс. Прожив всю свою жизнь среди взрослых, он совсем не умел общаться с детьми, и первое время шарахался от кричащих и скачущих одноклассников. Но учеба у него пошла хорошо. Спустя месяц, под присмотром бабушки Марины, он начал довольно бегло читать. Наблюдающий за этим Даня только кривил губы, вспоминая, как бабушка учила читать его самого. И все бы было прекрасно, если бы Тимер не болел так сильно и так долго. Казалось, переживания подточили его, не оставив сил сопротивляться.
Саша вошла в кухню - Даня достал из холодильника кастрюлю с супом и наливал себе в тарелку. Она взяла половник у сына из рук. Хотелось накормить его, как раньше. Позволив матери позаботиться о себе, Даня сел на табурет в ожидании обеда. Из спальни послышался надрывный кашель. Саша дернулась.
- Ну что, опять? - вопрос за спиной прозвучал по-взрослому, с нотками понимания, усталости и сочувствия.
- Опять, - сокрушенно качнув головой ответила Саша, доставая тарелку из микроволновки. Тарелка жглась и она прихватила края полотенцем.
- Мам, - Даня смотрел серьезными глазами взрослого человека, - ну надо же что-то делать… Ну в бассейн его отдать что ли, или на спорт какой-нибудь. Сил уже нет смотреть, как ребенок загибается.
Саша, расчувствовавшись, обняла сына за голову.
- Надо бы… Только вот куда…
- Да у нас в школе есть бассейн, - Даня взял ложку, откусил хлеб и говорил с набитым ртом, - я ужнаю, фто там и как.
- Спасибо тебе, мой дорогой, - Саша ликовала в душе от этой перемены в сыне и боялась сглазить. Она еще раз обняла его и оставила обедать, выскользнув из кухни.
Жизнь налаживалась. Тимер поправлялся, Даня восстанавливал душевное спокойствие, Ася росла. Малышке был почти год, и она была центром их маленькой вселенной. Все вместе они встретили очередной новый год. Восторженный Тимер повторял, что это теперь его любимый праздник. Саша наконец-то разгадала тайну бесконечных тимеровых болячек. И выдал его ни кто иной как Даня. Мальчишки сдружились после того, как Даня лично отвел Тимера в группу по плаванию, представив тренеру его как брата. Плавать Тимер умел и любил, и на первых же соревнованиях, в которых он участвовал, мальчик взял первый приз. Радовались всей семьей, но больше всех ликовал Даня, не забывая при этом напоминать, что с плаванием была его идея. Он же и рассказал, что новоявленный "брат" горстями ест на улице снег. Саша хваталась за сердце, выговаривая теплолюбивому подопечному, а Тимер только повторял, что снег это несладкое мороженое. Мороженое он любил всей душой. Саша пообещала покупать мороженое чаще, в обмен на обещание не есть снег.
Он не звонил… Это омрачало счастливые будни. Времени поразмышлять было навалом, и Саша постоянно думала и анализировала все произошедшее. Сейчас она была согласна с Василием и чувствовала свою вину.
17
Но, опасаясь окончательного разрыва, попыток поговорить с ним не предпринимала. В некоторые дни обида снова поднималась в ней, и она сердилась, что он не звонит, и вообще, делает вид, будто их не существует. Переговорив с мамой, она решилась навестить Васиных родителей и показать им внучку. Договорившись о встрече, она шла с дрожью в душе, но несостоявшиеся родственники приняли ее радушно. Ася покорила всех, а Васина мама принесла фотоальбом и показала Саше старенькое фото - Васеньке годик. С фотографии на Сашу смотрела Ася. Ну, если бы Ася была налысо стриженным мальчиком. В горле встал ком, захотелось плакать. Васина мама не задавала вопросов, но позже, когда Саша с дочкой собрались уходить, она с надеждой в голосе приглашала приходить в любое время. Она долго не хотела отпускать внучку, целуя ее маленькие ладошки, голос дрожал и в глазах блестели сдерживаемые слезы.
А по ночам снились сны очень эротического содержания. В этих мутных отголосках сознания и памяти то Василий трансформировался в Фарида, то Фарид становился Василием. Саша просыпалась с сердцебиением, которое было оглушительным в тишине ночи, и тугим комком внизу живота. Стыдясь самой себя она вспоминала подробности и боялась, что стонет во сне. Это было прекрасно и ужасно. После очередного такого пробуждения, она встала на трясущихся ногах, вышла в кухню, выпила стакан холодной воды и задумалась. "Да, мать, безделье и праздность тебе не на пользу".
Утром она шла устраиваться на работу. Удивляясь своей решимости она слегка обижалась на родителей, которые настаивали на этом. Ася была под присмотром, мальчишки заняты делом, так почему бы и тебе не заняться своим, аргументировал папа. Конечно, он был прав, но слишком уж стремительно все происходило. А уж как была счастлива Галя! Нет, конечно, она переживала за их с Василием разрыв, но подруга на глазах закисала от тоски, а Галя знала, что в работе Саша расцветает. Кроме того, она хотела знать подробности. Когда Саша вернулась с востока, уставшая, измученная, Галя, вопреки жгущему ее любопытству, проявила недюжинное терпение и не устроила подруге допрос с пристрастием. Но теперь, когда можно говорить не по телефону или компьютеру, а сидеть рядом и запивать истории горячим чаем с куском домашнего пирога, Галя потребовала рассказать ей всё. Саша, к своему удивлению, спокойно, а в некоторых местах даже с юмором, пересказала подруге последние события своей жизни. Галя слушала затаив дыхание, и только изредка охала и спрашивала "А он что?", "А ты?", "А он?" И всплескивала руками. Вспомнив Амани, Саша не удержалась и заплакала. Галя молча поглаживала ее по руке, не зная, какими словами утешить человека, пережившего смерть близкого друга. Такого в ее жизни никогда не было, и Галя, возможно первый раз в жизни, терялась. Но, в целом, Сашины злоключения казались ей достойными хорошего романа. Сама Саша так не считала, но с подругой не спорила.
