Хотя Спенсер взмок от пота, его била дрожь. Даже рана уже не горела, а была холодна как лед. В этом месте он особенно ощущал холод. Все тело закоченело, но шрам напоминал замерзшую сталь.
Стерев с лица капли дождя, проникавшие через разбитое окно, Спенсер увидел, что течение стало сильнее. Река с силой рвалась вперед к единственному возвышению в ландшафте обычной равнины.
Скалистый хребет, протянувшись с севера на юг, исчезал дальше в тумане. Этот хребет кое-где достигал высоты двадцати или тридцати футов, а местами понижался до трех футов. Это было геологическое формирование, но в некоторых местах ветра и дожди придали ему странную форму. Взгляд отмечал окна, какие-то полуразрушенные башни и крепостные стены. Странные огромные укрепления, которые были воздвигнуты и разрушены во время войн за тысячи лет до нашей эры. В самом верху оставались как бы разбитые или неровно стоящие парапеты. В других местах скалы были пробиты насквозь, как будто нападавшие смогли прорваться в крепость именно через эти пробоины.
Спенсер внимательно разглядывал фантастический «старинный замок». Ему не хотелось думать, что это просто затейливое нагромождение камней. Это помогало ему отвлечься от дохлой крысы, которая плавала рядом с ним за разбитым окном.
Так как он плохо отдавал себе отчет в происходившем, он сначала не обратил внимания на то, что река неотвратимо несет его к нагромождению скал. Наконец до него дошло, что столкновение с горными породами может стать фатальным для грузовика, который и так сильно пострадал после того, как его бросало, подобно шарику для пинг-понга, под бетонным мостом.
Если поток пронесет его через естественный шлюз вдоль русла реки, то странное нагромождение камней останется для них всего лишь интересным явлением природы. Но если машину затащит в одну из трещин...
Хребет возвышался перпендикулярно руслу реки, и поток пересекал его в трех местах. Самый широкий рукав лежал справа. Он проходил под темной башней высотой в двадцать футов и шириной в шесть футов. Ширина самого узкого прохода не достигала восьми футов. Он располагался в середине, между башней и нагромождением обломков десяти футов шириной и футов двенадцати высотой. Между этой кучей камней и левым берегом реки, где тянулись вверх и простирались к северу «укрепления», был третий проход шириной примерно от двадцати до тридцати футов.
– Мы должны прорваться.
Спенсер попытался дотянуться до собаки и не смог сделать этого.
Еще оставалось до каменной гряды около сотни ярдов, и казалось, что «Эксплорер» быстро дрейфует к самому широкому проходу.
Спенсер не мог не смотреть через разбитое окно налево, на крысу. Она продолжала плыть рядом, и теперь гораздо ближе к окну, чем прежде. Ее застывший хвост был в розовых и черных пятнах.
В голове Спенсера промелькнули воспоминания: крысы в замкнутом пространстве, ненавидящие красные глаза в темноте, крысы в катакомбах, в самом низу катакомб, и впереди комната, ведущая в никуда.
Он вздрогнул от отвращения и посмотрел вперед. Ветровое стекло заливал дождь, но кое-что рассмотреть он сумел.
Еще оставалось пройти пятьдесят ярдов, и машина направлялась не в широкий проход. Ее сносило влево, к центральному проходу, самому опасному из всех.
Туннель сузился, и скорость нарастала.
– Держись, дружок, держись!
Спенсер надеялся, что их развернет резко влево, пронеся мимо центрального прохода к северному. В двадцати ярдах от преграды движение воды замедлилось. Они не успевали доплыть до северного прохода. Их несло прямо в центр.
Пятьдесят ярдов. Десять.
Проскочить через центральный проход было бы невероятной удачей. Сейчас они мчались к колонне из твердых скальных пород в двадцать футов высотой, стоявшей справа от прохода.
Они могли слегка задеть эту колонну или проскочить в миллиметре от опасной скалы.
Они подошли к каменной гряде так близко, что Спенсер уже не мог видеть основания скал – их загораживал перед машины.
– Пожалуйста, Боже, помоги нам!
Бампер врезался в скалу, как бы пытаясь снести ее до основания. Удар был настолько сильным, что Рокки снова очутился на полу. Правое крыло автомобиля оторвалось и уплыло. Крыша опять погнулась, как будто была сделана из фольги. Ветровое стекло взорвалось, но вместо того, чтобы засыпать осколками Спенсера, «триплекс» разлетелся по приборной доске неприятно острыми матовыми кусками.
После столкновения «Эксплорер» на секунду остановился в воде. Он стоял под углом к движению потока. Потом бушующая масса воды подхватила машину сбоку и начала толкать кузов, разворачивая влево.
Спенсер открыл глаза и в ужасе смотрел, как «Эксплорер» становится поперек течения. В таком положении машина никогда не сможет проплыть между двумя массами камня. Просвет был очень узким, и машина должна была застрять в нем. Потом поток воды будет рваться внутрь, пока полностью не затопит салон, или же плывущее бревно ударит Спенсера по голове через разбитое окно.
Скрепя и скрежеща, «Эксплорер» боком продвинулся глубже в проход, вода билась об машину со стороны Рокки, почти достигая окон. Сбоку от Спенсера, когда машина разворачивалась в проходе, поднялась волна, перевалив через окно. Задняя часть машины врезалась во вторую груду камней. Вода хлынула внутрь; к Спенсеру устремилась дохлая крыса, крутившаяся в воронке, созданной движением машины.
Крыса проскользнула в его поднятые ладони и утвердилась на сиденье между раздвинутыми ногами. Ее застывший хвост коснулся правой руки Спенсера.
Катакомбы. Злобные глаза, глядящие из теней. Комната, комната, комната в конце неизвестности, увлекавшая в никуда.
Он пытался закричать, но услышал только полузадушенные и хриплые рыдания. Было похоже, что плачет ребенок, испуганный до предела.
Спенсер, видимо, не совсем мог владеть собой после удара. В ужасе, нервным движением рук он сбросил крысу с сиденья. Она упала в грязную лужу на полу.
Теперь он ее не видел, но она находилась там. Внизу. Она плавала у него под ногами.
Не думай об этом.
У него сильно кружилась голова, как будто он часами катался на карусели. Темнота и дурнота мешали ему смотреть.
Он уже не рыдал. Он повторял одни и те же слова хриплым плачущим голосом:
– Прости меня, прости меня, прости меня...
Даже будучи в агонии, он понимал, что просит прощения не у Рокки и не у Валери Кин. Ее он уже не спасет. Он просил прощения у матери, которую не смог спасти.
Она была мертва более двадцати двух лет. Ему было всего восемь, когда она умерла. Он был слишком мал, чтобы ее защитить. Он был слишком мал, чтобы так сильно чувствовать свою вину сейчас. Но слова «прости меня» все же срывались с его губ.
Река упорно вталкивала «Эксплорер» глубже в проход, хотя машина и развернулась поперек потока. Передний и задний бамперы со скрежетом обдирали камни. Бедный «Форд» трещал, гремел, хрипел и скрипел. Его длина была всего лишь на дюйм меньше ширины прохода, через который его пыталось протащить течение. Вода качала машину, увлекая ее вперед.
