Когда Уилсону было 10, его заворожил следующий абзац из статьи Уильяма Манна в National Geographic: «Помню одно Рождество, которое я встречал в деревушке Мина-Карлота в кубинских горах Сьерра-де-Тринидад. Когда я попытался перевернуть большой камень, чтобы посмотреть, кто под ним живет, камень раскололся пополам, а внутри у него оказались великолепные отливающие в зелень муравьи, сверкавшие на солнце. Оказалось, что этот вид неизвестен науке».
Только представьте! Поиски нового вида муравьёв, напоминающих живые изумруды, где-то вдалеке от родины! Манн назвал вид Macromischa wheeleri в честь своего гарвардского научного руководителя Уильяма Мортона Уилера. Этот образ ещё оставался ярким в памяти Уилсона, когда он сам, будучи студентом Гарварда, отправился в ту же деревушку Мина-Карлота изучать муравьёв. Карабкаясь вверх по склону крутого поросшего лесом холма, он переворачивал один мягкий известняк за другим в поисках муравьёв, как когда-то Манн. Некоторые камни трескались, некоторые рассыпались, большинство оставалось целыми. Некоторое время никаких зелёных муравьёв ему не попадалось. И тут один камень раскололся, открыв взору сверкающих металлом рабочих муравьёв Temnothorax wheeleri. Было приятно в подробностях повторить открытие Манна четырьмя десятилетиями позже. Это давало ощущение преемственности поколений, ощущение, что история повторяется.
Продолжив исследования в других частях Сьерра-де-Тринидад, Уилсон обнаружил ещё один вид Temnothorax, чьи рабочие муравьи переливались на солнце золотом. Цвет напоминал мерцание щитоносок, встречающихся во многих частях света. Этот оттенок (как и металлическая синева и зелень других видов) практически наверняка создаётся микроскопическими гребнями на теле, преломляющими яркий свет. Но почему такой необычный эффект стал возможен в принципе? Справедливо предположить, что эти муравьи ядовиты и используют цвет, чтобы предупредить об этом хищников (возможно, ящериц анолисов, также изобилующих в этой местности). Мало какие муравьи мира приобрели золотистый оттенок. Некоторые виды Polyrhachis в Австралии и Африке
[56] отрастили отливающие золотом волоски на брюшке, которые могут предупреждать о том, что на груди и талии у этих муравьёв растут острые шипы.
Завершим наш бестиарий самым редким или как минимум самым неуловимым из всех известных нам муравьёв. В 1985 году Хёлльдоблер осматривал поросль на опушке леса в Ла-Сельве, нашем любимом месте для проведения тропических исследований. Его заинтересовала маленькая кучка высохшей, похожей на тростник растительности на высоте груди в листве небольшого дерева, и он ткнул в неё пальцем. Оттуда высыпало более сотни рабочих нового вида, относящихся к роду Pheidole. Муравьи бегали хаотичными петлями, удаляясь от муравейника. В такой реакции не было ничего необычного – муравьи зачастую кидаются защищать свой дом, но в этом случае рабочие были очень похожи на термитов рода Nasutitermes. Такие термиты в изобилии водятся на деревьях Ла-Сельвы и в других лесах Нового Света. В их огромных сферических термитниках, построенных из затвердевших фекалий, живут десятки тысяч рабочих термитов. Каста солдат, называемая также «носатыми» или «нюхачами», обладает длинными носовидными выступами на голове, из которых они выстреливают потоками липкой ядовитой жидкости. Солдаты толпами выбегают из гнезда, если его стенки оказываются повреждены. Мало кто из их врагов размером с лягушку (или меньше) может выдержать их атаки.
Pheidole, которых обнаружил Хёлльдоблер, напоминали термитов лишь внешне, но сходство было убедительным. Сначала он подумал, что это и в самом деле термиты. Движения рабочих были практически идентичны движениям Nasutitermes. Сходства добавляет и то, что расцветка солдат Pheidole свойственна только этому роду, но очень похожа на расцветку термитов. Если наша интерпретация верна, муравьи, позже получившие название Pheidole nasutoides – это первый случай, когда муравьи мимикрируют под термитов. Таким образом они, вероятно, блефуют перед хищниками, которые обычно избегают тяжеловооружённых термитов.
Всё оставшееся время нашей поездки в Ла-Сельву в том году мы искали новые колонии Pheidole nasutoides, чтобы лучше изучить их естественную историю и проверить гипотезу о мимикрии. Но нам не удалось никого найти. В последующих поездках, как вместе, так и порознь, мы продолжали поиски, но удача нам так и не улыбнулась. Мы озадачены своим фиаско и очень хотели бы узнать больше о Pheidole nasutoides. Возможно, что муравьи этого вида просто очень редки и их популяция очень ограничена, как у копьезубых Thaumatomyrmex. Или, возможно, обычно эти муравьи обитают высоко в кронах, в области, которую нам и другим исследователям ещё только предстоит изучить
[57]. Возможно, тот муравейник, что нам попался, просто упал с высокой ветки. Однажды кто-то найдёт ответ на этот вопрос, и загадка будет разгадана. Не стоит опасаться, что мир муравьёв от этого станет чуточку менее интересным. Ведь к тому времени обязательно обнаружится какое-нибудь другое необычное явление, и новые поколения исследователей возьмутся его изучать.
Как муравьи изменяют окружающую среду
Колонии муравьёв контролируют и меняют окружающую среду под свои нужды с помощью общих усилий и разделения труда между рабочими. Яркий пример этой общественной силы – регулировка температуры, жизненно важной для процветания муравьёв. По неизвестным пока причинам этим насекомым нужно невероятное количество тепла. За исключением примитивного австралийского вида Nothomyrmecia macrops и крайне ограниченного количества других видов из холодных умеренных широт, муравьи плохо функционируют при температуре ниже 20°C и совсем не могут жить, когда она падает ниже 10°C. От тропиков к умеренным широтам Северного полушария муравьиное разнообразие стремительно снижается. В тенистых частях старых северных хвойных лесов колонии любых видов встречаются редко, а в тундре живут только очень немногие муравьи, приспособившиеся к холоду. Ни в Исландии, ни в Гренландии, ни на Фолклендских островах нет никаких местных видов. Также муравьёв почти нет в тропиках на покрытых густым лесом склонах гор выше 2500 метров. Напротив, целый легион муравьёв кишит в самых жарких и засушливых местах – от пустыни Мохаве и Сахары до выжженного сердца Австралии.
В прохладных местах муравьи ищут тепло для выращивания личинок. По сути, это объясняет, почему в холодных умеренных широтах колонии в основном живут под камнями и почему лучший способ найти у поверхности колонию с королевой – перевернуть камни, желательно весной, когда земля только начинает прогреваться. У горных пород прекрасные терморегуляторные свойства, особенно у обладающих плоскими слоями и расположенных неглубоко в почве, так, чтобы большая часть их поверхности прогревалась солнцем. В сухом состоянии у них низкая удельная теплоёмкость – это значит, что для их нагрева требуется небольшое количество солнечной энергии. Поэтому весной, когда колониям муравьёв нужно быстро активизироваться, солнце нагревает камни и почву под ними быстрее, чем окружающую землю. Эта разница позволяет рабочим добывать корм, королеве – откладывать яйца, а личинкам развиваться быстрее, чем их конкурентам в голой земле. Тот же принцип терморегуляции работает и в случае пространства под корой гниющих пней и брёвен. Весной королева, рабочие и выводок живут в таких полостях, уходя через проходы в прохладную внутреннюю часть дерева только тогда, когда наружные камеры перегреваются.
