Живой факел в это время метался по небольшому помещению,
издавая жуткий вой. В дверях образовалась пробка. Кое-где занялись огнем
скатерти и занавески. Клара, одной из первых выскочившая в холл, так как
находилась ближе всех к дверям, успела дать знак охраннику, чтобы отворил
настежь входную дверь. Таким образом выбегавшие из зала люди не скапливались в
маленьком холле, а пролетали прямо на улицу.
С начала происшествия прошло всего минуты три, не больше,
как в дверях кухни появился хозяин, Константин Петрович, с огнетушителем в
руках. Направив мощную струю на полыхавшую фигуру, в которой не осталось уже
ничего человеческого, он сбил огонь пеной. Но тот, горевший, был еще жив, он
остановился на мгновение, круто развернулся и бросился резко головой в зеркало
в углу. Посыпались стекла, тело рухнуло на пол под ноги Виктории Павловны.
Куницына вскочила, с ужасом глядя вниз, как вдруг ее остановил стон. Катя
прижала руки к лицу, и сквозь пальцы капала кровь. Сердце Виктории глухо ухнуло
вниз. Она шагнула на негнущихся ногах и осторожно отняла Катины руки. Все лицо
было залито кровью. «Конец», – поняла Виктория Павловна.
Катя сидела у самого зеркала, и осколки сильно порезали ей
лицо. Когда начался этот кошмар, Виктория с Катей из своего угла просто не
успели броситься вместе со всеми к выходу, а потом испугались, что их затопчут.
Константин Петрович вызывал «скорую». Милиционеры уже
заглядывали в двери – они приехали по специальному сигналу: охранник нажал
кнопку, как только услышал шум и звон битой посуды. Хозяин молча кивнул им на
обгоревшее тело, вышел в холл, куда помаленьку возвращались выбежавшие
посетители – на улице мороз, в феврале долго на свежем воздухе не погуляешь в
вечерних туалетах. Константин Петрович окинул взглядом публику, убедился, что
все живы-здоровы, если не считать нескольких синяков, растрепанных дамских
причесок и порванных колготок. Мужчины держались, в общем, спокойно, кое-кто из
дам всхлипывал, размазывая по лицу макияж. Клара стояла у дверей кабинета, ее
колотила крупная дрожь, из гардероба слышался истерический хохот Дины. Константин
Петрович направился к жене, мимоходом залепив Дине пощечину – не слабую и не
сильную, как раз такую, от которой она перестала хохотать и очнулась,
недоуменно хлопая глазами. Константин Петрович взял жену за руку и отвел в
кабинет. Там он налил ей полстакана коньяка и заставил выпить. Клара перестала
дрожать и встрепенулась.
– Кто же его пустил? – недоуменно спрашивала она.
– Об этом после, – процедил муж и вышел.
Молоденький милиционер подступал уже к посетителям с
блокнотом, желая записать адреса и фамилии, что вызвало в их рядах ропот
недовольства. Многие Кларины клиенты вовсе не желали, чтобы кто-то, а тем более
милиция, знал, с кем они ходят по ресторанам, проводят свободное время и
обсуждают деловые вопросы.
Константин Петрович сказал вполголоса несколько слов
старшему опергруппы, тот кивнул и разрешил свидетелям расходиться. Дина уже
полностью пришла в себя и выдавала шубы и дубленки.
Катю пронесли на носилках через холл. Виктория Павловна
оделась и вышла на улицу. Дверь «скорой» открылась, и выглянул врач.
– Как она?
– Похоже, глаза не задеты, но на лице сильные порезы.
– Боже! – простонала Виктория Павловна.
– Красивая была? – догадался врач.
Куницына посмотрела на него с немым отчаянием и отошла.
– Вы поедете с нами? – крикнул ей вслед доктор. –
Мы сейчас ее в больницу Эрисмана везем.
– Я на своей, – не оборачиваясь, ответила Куницына.
Она села в синюю «тойоту» и тронулась с места, держась на
расстоянии от белой машины «скорой» и не упуская ее из виду.
«Все кончено, – стучало у нее в голове. – Значит,
не судьба».
Что она может предпринять, чтобы выйти из ситуации с
наименьшими потерями? Возможно, она еще успеет сторговаться с Крутицким? Прижав
мобильник к уху, она набрала номер.
– Вадим? – Она постаралась, чтобы голос ее не
дрожал. – Я думаю, мы могли бы договориться насчет завтрашнего...
Виктория послушала, что ответил ей холодный голос, сжала
зубы, когда на том конце высказались неуважительно, но дождалась-таки, что
Крутицкий предложил встретиться через полтора часа и все обсудить. Куницына
проводила глазами «скорую» и решительно развернулась на первом же перекрестке.
Дело не терпит, нужно действовать, пока Крутицкий не прослышал о пожаре в
ресторане. У нее нет времени разъезжать по больницам. В волнении Куницына не заметила
микроавтобус телевизионных новостей, который аккуратно вывернул из тупичка.
Оператор уже снимал прямо на ходу и двери ресторана, откуда выходили помятые
посетители, и окна в копоти, и милицию, и пожарных, услуги которых были уже без
надобности.
Константин Петрович из окна заметил телевизионщиков и
расстроился.
– Да это никак Каморный! Принесла его нелегкая...
– Как он всюду успевает? – вздохнула Клара. –
Теперь через час весь город знать будет.
– Как успевает? – буркнул муж. – Небось из ментов
кто и сообщил... за малое количество баксов.
Пожарные уехали, следственная бригада возилась в зале.
Обгорелые останки увезли, но долго еще в ресторане и в нескольких кварталах
вокруг стоял запах горелого мяса, так что жилец из соседнего дома, ставивший
машину на ночь в том же тупичке у ресторана, поздно вечером вернувшись из
клуба, потянул носом и сказал своей киске:
– Шашлык у Клары, что ли, подгорел? С чего это им вздумалось
шашлык готовить? Такая была приличная кухня...
А пока двери ресторана заперли изнутри, предварительно
впустив знакомого милицейского подполковника, большого любителя французской
кухни и приятеля Константина Петровича. Подполковника вызвонили по мобильному
телефону, и он тотчас же приехал, чтобы осмотреться на месте и помочь
ликвидировать ЧП. Клара отправилась подсчитывать убытки, а подполковник с
хозяином обосновались в кабинете и вызвали туда Дину и охранника Геннадия.
Константин Петрович посмотрел на них из-под нависших бровей
и молвил одно слово:
– Ну?
– Он сказал, что ждет даму, – нервно заговорила
Дина, – и столик был заказан...
Хозяин перевел тяжелый взгляд на Геннадия.
– М-молоко, – выдавил тот и отвел глаза, после чего
подробно обрисовал ситуацию.
– Та-ак, – протянул подполковник, – и столик,
говоришь, заказан был?
Из дальнейшего разговора выяснилось, что столик заказали в
тот же день по телефону на фамилию Колосков. У Клары было принято заказывать по
телефону, и если до шести вечера заказ не отменяли, то клиент обязательно
приходил. Накладки бывали редко, но в таком случае столики не пустовали –
желающих попасть в ресторан было предостаточно. Дина, естественно, не спросила
фамилию у странного посетителя, но, судя по той уверенности, с которой он
вошел, столик действительно был заказан для него.
