Отец Питера, лорд Фетинг, был третьим сыном в семье, потому место оруженосца при богатом лорде сочли огромной удачей и он сам, и вся его семья. В семнадцать лет, после первого боя, где показал себя юный боец бесстрашным, лорд посвятил его в рыцарский сан. Так появился лорд Фетинг. Было ему двадцать два года, когда, при спасении лорда на поле боя, получил он серьёзную рану и остался без половины ноги. И выжил-то чудом. От лорда в награду была ему предоставлена земля и дом аж из четырёх комнат. Кому-то нужно было ухаживать за плохо стоящим на ногах лордом, так что семья соседей пристроила замуж свою третью дочь.
Хотя Питер немного хорохорился, но Ирэн прекрасно поняла, что жила семья без малого – впроголодь. Батрак у них был только один, хоть и крепкий, но уже не слишком молодой. Он и обрабатывал огород. Всю домашнюю работу делала сама леди Фетинг. Ну и сыновья помогали. Отец, лорд Фетинг, иногда рыбачил. Ходил он сильно прихрамывая, вместо ноги – деревяшка, но грести ему это не мешало. Старший сын, брат Питера, занимался живностью и иногда охотился. Кур держали, несколько гусей. Их пас сам Питер. С братом вместе они собирали хворост на зиму. Это занимало много времени. Отец копил деньги на козу. Уже, вроде бы, и купили даже. Но дом и земля отойдут старшему брату.
Первый раз Ирэн задумалась о везении. По сути, попав в чужой мир, она оказалась в максимально выгодных условиях. Её кормили. Она жила в тепле. Более того, её и замуж-то отдадут не на улицу и с большим приданым. А, не дай бог, попала бы она вот в такую семью Фетингов? Дочка, у которой нет приданого, считай, изначально – старая дева. Неужели никак из такой нищеты не выбралась бы?!
— Питер, а на что родители покупают одежду?
— Семья матери приданое-то скудное дала очень, но каждый год мешок шерсти отдают. Так записали в бумагах – до смерти матери. Ну вот зимой она прядёт, вяжет из ниток, а всё, что навязала – идёт на продажу. Немного выходит, но на полотно хватает. Отец, как продаст всё, обязательно сколько-то откладывает на чёрный день. А на остаток и покупает ткани. А мама потом шьёт, что нужно.
Получается, что кроме приготовления еды, мытья посуды, уборки-стирки и прочего, женщина ещё и деньги зарабатывает. Для мужа.
— Мама какой-то год, давно уже, уговаривала отца батрачку взять. И по дому бы легче было управляться, да и навязать можно было бы больше. Она говорила, что денег хватит ещё один мешок шерсти и самим купить. Только отец не захотел лишний рот кормить. Я-то тогда совсем ещё мелкий был… — Питер даже зажмурился, вспоминая времена, когда он был «совсем мелким» — они долго тогда ругались… Мама года два или даже три всё к отцу подступала с этим. Но отец у меня – кремень! Не повёлся на бабские уговоры!
Забавно… Получается, Питер действительно не понимает, что только мать приносит в семью деньги? И потом, откуда у мальчишки эти выражения – «кремень» и «бабские уговоры»?! Сам он вряд ли стал бы так говорить про свою мать. Значит – слышал от кого-то. Интересно, от кого? А Питер продолжал рассказ о своей семье.
— У нас сосед есть, лорд Штуф. Ну, он хоть и сосед, а не ровня, так отец говорит. Богатый он, потому что! Но иногда заезжает к нам – с папой побеседовать. Я сам слышал, как он говорил — ты, дескать, лорд Фетинг, молодец! Бабам только волю дай – они сейчас всё на прислугу растратят, а сами будут на перинах возлежать! А сам-то он, конечно, получше живёт, чем мы. Хотя сам-то батрачку держит. Зато у него ещё и три батрака и земли больше, чем у нас в несколько раз! У него даже сад при доме есть, во как живет!
— Питер, я вот подумала… Если бы твой папа взял батрачку и они, вместе с мамой твоей, навязали бы больше в два раза, на что бы ещё, ну, кроме одежды, можно было деньги потратить?
Питер задумался. Думал долго, шевелил губами, что-то прикидывал на пальцах, запутался, начал загибать снова…
— Ежели бы за два года деньги – так, пожалуй, корову можно купить. Конечно, как сторгуешься, но я всегда на ярмарке, если отец брал с собой, на торги бегал. Там такие споры и ссоры бывают – ухохочешься! Однажды там лорд один, скупой очень… — тут Питер примолк, что-то обмыслил, смутился и не стал продолжать историю. — Впрочем, ну его, лорда этого, — похоже, историю нельзя было рассказывать благородной госпоже — так вот, молодую тёлку хватило бы купить. А корова в доме – это ох, как хорошо! И молоко будет, и простокваша всегда!
— Питер, может быть, тогда твоя мама была права? Сейчас бы в доме уже была корова.
Питер, до этого рассказывающий о своей семье со смущением, но и с удовольствием, растерянно воззрился на Ирэн. Понятно, что мальчишка всё равно скучает по дому, но нищету вспоминать ему тяжело. А тут – благодатный слушатель, от которого он не ждёт злой насмешки, вот он и расстарался. Но неужели не понимает, что если всё в чистую тратить на прожитье, не приращивая хозяйство хоть по капле, то и не выберешься из голода и холода?! Ирэн отложила дошитую наволочку и взяла следующий кусок ткани – пододеяльник. Придётся сшивать три куска в длину – слишком узкая ткань в рулонах оказалась. Ну ничего, глаза боятся, а руки делают, это всем известно. Нахмуренный Питер подал госпоже новую иголку и, умышленно отвернувшись к окну, принялся вдёргивать нитку в следующую. Похоже, он просто не знал, что сказать.
Ирэн тихонечко шила, размышляя о том, что если бы не свезло ей и попала бы она к такому вот упёртому лорду Фетингу, то, пожалуй, стала бы прятать понемногу связанное. Ну, конечно – на корову не одну бы пару чулок спрятать пришлось. Не один год бы утаивала. Зато потом чуть легче дышать бы стало. Нельзя так – без запаса совсем жить. Ведь случись что – голодать придётся. Конечно, сама-то она – не больно много работы умеет делать, ну, из того, что продать можно. Даже вот и прясть – не обучена. В бабушкиной деревне и овец-то никто не держал! Даже на тёплые носки нитки фабричные
покупали. Да и умерла бабуля рано совсем, Иришке тогда лет тринадцать, что ли, было всего…
Но вот всё же, случись край, что бы она могла сама? Ну, вязать-то, конечно, обучена. И носки умеет, и кофту. Ну и по мелочи всякое там – рукавички-шапочки. Какие-то узоры точно вспомнить сможет. Как бы узнать ещё, высоко ли такая работа ценится? Надо будет у того же Питера спросить. Раз уж продавали они вязаное – должен знать.
А ещё крючком обучена вязать. Может и воротник, и салфетку красивую сделать. Вот за это, пожалуй, подороже заплатят, если уж вдруг что. Вышивать обучена, конечно. Не искусница, но кое-что знает. В школе шить учили. Ничего сложного, разумеется, не умеет. Так, верхушек нахваталась. Готовить умеет, как все женщины. Нет, слов нет, в своей работе-то она мастер не последний была. И грамоты даже имела почётные. Только вот откуда здесь возьмётся мостовой или башенный кран?! Так что только то может пригодится, что сама, ручками, сумеет сделать.
Очень невесело это осознавать было. Ирэн даже расстроилась немного. Сколько всяких умений дома – не счесть! Люди руками такие чудеса творить могут! А она, госпожа Ирэн, получается – толком и не знает ничего. Конечно, судя по этому замку, ей голодать-то не грозит, но всё же…
