— Войдите!
— День добрый, кир Васса.
Молчание. Она повернулась ко мне спиной, явно давая понять, что разговаривать не станет.
— Кир Васса, вы сейчас не в том положении, чтобы капризничать. Возможно, если мы поговорим спокойно, то нам обоим станет немного легче жить. В любом случае, мы скоро разъедемся. Думаю, что через несколько дней я буду иметь на руках приказ архауса о смене опекуна.
— Если бы ты знала, как я тебя ненавижу…
Я оторопела. Даже не столько от слов, сколько от её голоса. Первый раз в нём прорезались яркие и сильные эмоции.
— Кир Васса, обещаю, если мы поговорим, я не стану обвинять вас в воровстве. Согласитесь, это весьма существенно может повлиять на вашу будущую жизнь.
— Зачем тебе это? Ты и так влияла на мою жизнь все эти годы. Ты сумела отравить и разрушить даже то немногое, что я пыталась выстроить. Чего ты ещё от меня хочешь?
Я подумала и решила рискнуть.
— Васса, ты можешь поговорить со мной, как с чужой?
Она, наконец, повернулась ко мне лицом и спросила:
— Зачем?
— После болезни у меня небольшие проблемы с памятью. Не радуйся, я не сошла с ума. Но я не помню некоторых обычных вещей. Я не помню, например, за что ты ненавидишь меня…
И тут её прорвало:
— Я ненавижу?! О-о-о… Да! Да, я ненавижу тебя! Я месяцами пыталась с тобой поладить, потом просто хотела, чтобы ты оставила меня в покое! Просто оставила в покое! Но ты таскалась следом и наблюдала! Ты докладывала ему о каждой мелочи! Ты изводила меня так, что я, прости Всевышний, просто мечтала тебя убить… Понимаешь?! Убить! Я просто мечтала, как сожму твою тонкую шейку…
Передёрнув плечами, она снова отвернулась к окну.
— Васса, сколько лет тебе было, когда тебя отдали за моего отца?
— Отстань…
— Васса, я хочу уточнить для себя некоторые вещи. Пойми, я действительно их не помню. Я готова заплатить тебе. Я знаю, что твоя вдовья доля мала. Я готова платить по серебряному рейму за каждый ответ. Это хорошие деньги, Васса. И тебе они помогут наладить собственное хозяйство. Подумай…
— А потом ты меня опять обвинишь в краже?! Нет уж, второй раз я не поведусь на это!
Чёрт, мне нужна эта информация… Я чувствую, что Вассе досталось в жизни круто. И, судя по всему, кир Стефания изрядно приложила к этому руку. И вот вроде вины на мне нет, но жить рядом с соседкой, которая вот так ненавидит – просто боязно. Да и скребёт что-то в душе у меня. После того, что я услышала сейчас, я понимаю Вассу значительно лучше.
— Васса, я готова пригласить свидетелей и заплатить при них. Кому ты доверяешь? Кир Пунте? Пригласить её?
— Эту гадину?!
— Но ты же… Ну, вроде как, дружишь с ней… Вы в гости друг к другу ездите…
— Нет, ей я не верю. Ради собственных интересов или просто из желания напакостить она легко соврёт.
— Хорошо, назови, кому ты можешь доверять, и мы пригласим его.
— Деньги мне нужны, ты это прекрасно знаешь. Но здесь я не верю никому.
— Даже Кане?
— Не прикидывайся дурой! Кана – крестьянка, её слово ничего не стоит.
— А патроно Серджио?
Васса порозовела.
— Ему ты доверяешь?
— Да. Он служитель Всевышнего…
— Как хочешь, можем пригласить и его. Хотя я ему бы не доверила даже старый котелок с дыркой. Но это – твой выбор. Я пошлю за ним Кану?
Патроно Серджио мы ждали почти час. При нём была составлена расписка о том, что я, Стефания кир Шахнон, владетельница Мончи, добровольно дарю Вассе кир Шахнон сумму в десять серебряных реймов в присутствии патроно Серджио.
Патроно напоили чаем и, выслушав от него кучу возвышенных благоглупостей на тему покорности воле Всевышнего, отправили домой.
За это время Васса немного успокоилась.
— Теперь мы можем поговорить?
— Спрашивай. У тебя десять вопросов.
— Сколько лет было отцу, когда ты вышла за него замуж?
— Пятьдесят два.
— Сколько лет было тебе?
— Девятнадцать.
— Почему ты не ладила со мной?
— Ты преследовала меня и обо всём доносила отцу. О каждом промахе.
— Он бил тебя за это?
Васса посмотрела на меня, усмехнулась и спросила:
— Ты действительно не помнишь?!
— Я помню всё остальное. Но вот то, что касается моей семьи – только отдельными кусками. Иначе зачем бы я спрашивала?
— Например, чтобы унизить меня…
— Ты действительно думаешь, что заплатить десять реймов – значит унизить тебя?
— Пожалуй, нет…
Она снова как-то странно усмехнулась и потянула вверх подол платья. По летнему времени чулки Кана меня не заставляла надевать, вот и на Вассе не было. Она немного повозилась с подколенными завязками широких панталон и задрала одну штанину. Почти вся поверхность бедра, начиная от коленки, была покрыта старыми тонкими шрамами. Местами они лежали ровно, параллельно, так старательный ученик выписывает в тетради аккуратные длинные палочки, местами – крест на крест, наползая на старые шрамы, как будто били, не целясь…
— За что он тебя так?
— За всё… За то, что взяла за столом не ту ложку. За то, что ты наябедничала, что я ходила по траве босиком. За то, что скинула ребёнка, когда ты толкнула меня с лестницы. За то, что кир Пунта сказала, что я отвлекалась во время молитвы… Сейчас я уже все причины и не вспомню.
— Прости…
Я встала и вышла из комнаты. Смотреть на это было выше моих сил. Я закрылась в своей комнате и села к столу. Мне нужно было хорошо подумать…
К Вассе в комнату я постучалась уже после обеда. Она предпочла есть у себя.
— Можно?
— Зачем ты спрашиваешь, ты здесь хозяйка.
— Васса, нам нужно прожить без ссор всего несколько дней. Я хочу задать ещё один вопрос.
— Что ты будешь делать, если я откажусь отвечать?
Я вздохнула, подумала и ответила:
— Ничего, Васса… Я не буду делать ни-че-го… Но этот вопрос касается не тебя, может быть, ты ответишь?
— Спрашивай, я подумаю.
— За что меня ненавидит Паса?
Васса удивилась, как мне кажется – вполне искренне.
— Понятия не имею. Да вы и встречались-то всего несколько раз в жизни. Вряд ли ты с ней когда-либо говорила.
— Спасибо.
Вернулась в комнату и, немного поразмыслив, решила идти до конца. Кто знает, как раньше развлекалась юная Стефания кир Шахнон? Возможно, она била жену старосты или как-то её изводила? Кану я нашла в саду. Она выбирала сухие соцветия с клумбы.
