Горячий бульон я выпила почти с удовольствием.
— Кана, посиди со мной немного.
— Да дел у меня ещё куча целая, когда же мне сидеть?
— А когда освободишься?
— Разве только к вечеру, детка. А к тебе скоро кир Васса придет, она ещё после обеда собиралась.
— Кана, я даже не знаю, кто она.
— Так мачеха твоя! Неужели всё-всё забыла?!
— Совсем всё – подтвердила я и жалобно посмотрела на…
А вот кто она, Кана? Тётушка Фании? Бедная родственница? Служанка? Кана тяжело вздохнула и присела в кресло.
— Расскажи мне, где я живу, кто мои родители, сколько мне лет. Ну и всё остальное тоже расскажи.
— Ой, беда-беда!
— Кана, ты не волнуйся, ты немного расскажешь, а я потихоньку и вспомню.
Стефания кир Шахнон, владетельница Мончи, единственная дочь и наследница Фердана кирус Шахнона, помершего год тому назад, аккурат весной. Невеста Жожеля кирус Пунта, девица шестнадцати лет отроду.
— Кто невеста?! Я невеста?!
— Фания, ты и есть — любимая невеста.
— Кана, а жених мой, он какой?
— Справный, один сын в семье. Вдовец, уже два сезона вдовеет. Конечно, матушка у него – не мёд, тут уж понятно…
Я смотрела на простоватое лицо Каны и спинным мозгом чувствовала – недоговаривает! И глаза вон в сторону отводит.
— Кана, а мне жених, ну, этот Жужель, раньше нравился? Ну, до болезни?
— Да кто вас молодых разберёт… То ты плакала, что за кого угодно, лишь бы из тоски этой вырваться.
А потом плакала, что матушку его боишься… А он-то сам — парень ладный и сдобный! Может, ещё и сложится у вас всё.
И в глаза не смотрит, и кончик фартука теребит нервно.
Видать, где-то в той жизни я крупно накосячила, не иначе. Может не стоило того лопуха из ИП «Снегирь» уговаривать заказ удвоить? Я ведь точно знала, что столько им не нужно… Но ведь и владелец ИП этого, сам Снегирёв, прошлый раз с деньгами нас подвёл крепко. Чуть не полгода расплачивался. За такие дела можно и посерьёзнее проблему ему подкинуть было. А то, что аванс не возвращается в случае неуплаты остальной суммы точно в срок… Ну, так нужно договора читать внимательнее, да и не кидать партнёров…
Ладно. Похоже, что эти проблемы меня больше никогда тревожить не будут. Хоть в этом плюс какой-никакой…
— Кана, а мачеха меня обижает?
— Ой, Фания… Ну, что ты придумываешь? Не обижает она, просто характер у неё такой. Строгая она очень. А ты, понятно дело, злишься, что она всем распоряжается.
— А чем именно? Ну, что у меня такого есть, чем она распоряжается?
— Ну, вот Монча. Она вся – ваше приданое.
— А это посёлок или город?
— Ой, как же ты теперь будешь, деточка?! Посёлок это. Большой!
Забавно. Посёлок большой, а я сплю на чердаке.
— Аж двадцать два дома! А как замуж-то выйдешь, так станет ещё больше!
— А сколько у жениха домов?
— Целых четырнадцать!
Я чувствовала себя полной идиоткой. Считать я всегда умела. Может, здесь невесту так сложно спихнуть с рук, что и это хорошо?! Или, всё же, следуя классике жанра, что-то мутит мачеха? К деньгам я всегда относилась уважительно. Надо будет уточнить, так ли выгоден этот брак. Да и сама мысль о браке не радовала. За последние дни я точно поняла, что никакого замужества мне даром не нужно.
Хватит уже, наигралась в семью. Может, удастся договориться с этой кир Вассой? Похоже, я просто не могу всерьёз воспринимать эту ситуацию – слишком она безумна. Какая я, к лешему, попаданка?! Только вот, похоже, что мироздание к моему недовольству абсолютно равнодушно. Сидит напротив меня эта нереальная Кана, в этом нереальном мире, и рассказывает вот это вот всё. И мнение моё никого не интересует. Мирозданию плевать, нравится мне ситуация или нет…
— Ой, Фания, заболталась я с тобой! У меня ещё со стола после обеда не убрано, сама знаешь, кир Васса недовольна будет. Я вечером приду, деточка. А вот тут я тебе попить оставила.
От разговора я устала и снова погрузилась в дремоту. Разбудили меня тяжёлые шаги за дверью. В маленькие окна светило предзакатное солнце, окрашивая лицо высокой женщины, что без стука вошла в дверь.
Тёмные волосы зализаны в высокий узел. Ярко-зелёное платье, сверху — вязаная шаль со сложным рисунком. Похоже, не столько для тепла, сколько – для статуса и красоты. Крепкая и белокожая, как будто не в деревне живёт. Пожалуй – красивая, если бы не такое постное выражение лица. Прямой нос, крупноватый чёткий рот, уголки опущены вниз, густые брови и роскошные ресницы. А вот глаза - светло-серые, какие-то мутноватые. В ушах – довольно крупные чеканные серьги, воротник платья заколот брошкой в форме птички. Мягкие, даже на первый взгляд, белые руки – сложены одна на другую чуть ниже пояса.
— Стефания, завтра в гости придёт твой жених со своей матерью, почтенной Павой кир Пунт. Я желаю, чтобы ты была достойно одета к обеду.
Голос её подвёл. Неприятный, скрипучий, почти как пенопластом по стеклу. У меня непроизвольно поджались пальцы на руках и ногах.
Повернулась и вышла.
Ни тебе вопросов о здоровье, ни тебе сочувствия… «Я желаю…»!
Похоже, что и здесь я вляпалась по полной…
Только есть ли у меня хоть какой-то выбор? Вечером придёт Кана – нужно будет подробно расспросить обо всём подряд. И хорошо бы с утра прогуляться, посмотреть, на что похожа эта самая Монча. И очень бы не мешало вымыться и сорочку поменять. А заодно узнать, наконец, как я выгляжу. Нравится мне это или нет, но что-то я слабо верю, что меня домой вернут.
Правда, не верю я и в то, что эта тётка сможет меня в бараний рог скрутить. Я СССР пережила и девяностые. Всего наглоталась, и без денег по полгода жила, и полы мыла, и за тряпьём ездила в Польшу с челноками. И на похороны менее удачливых знакомых-бизнесменов ходила... Что-то я разнежилась тут, на этом грязном чердаке. Боюсь, никто не собирается дать мне время отлежаться.
Глава 4
Вечером, ещё засветло, Кана повела меня в мыльню.
— Фания, пойдём, пока кир Васса из гостей не вернулась. Иначе опять…
Фразу Кана не закончила, но я понимала, что вряд ли настоящая Фания ладила с этой дамой.
— Кана, а ты кто?
Она растерялась, заморгала глазами, просто не поняла вопрос.
— Ну, ты родственница моя или горничная?
— Фания, я сестра двоюродная кир Вассы. Она меня из милости взяла, когда дом сгорел мой.
Нормальная такая милость – сестру в служанку превратить. Очевидно, Кана и сама понимала всё это.