– Кирус Невро, я от всей души иду навстречу пожеланиям архисов в том, что касается денег. Но в том, что касается моей личной жизни в дальнейшем... Простите, я не хочу так рисковать. Это непременное условие, кирус Невро. Пишите архису, уточняйте, решайте. Мне и кир Лиссе не к спеху подписывать документы.
Я ушла с последнего обсуждения договоров, оставив кируса в недоумении. До этого мы достаточно быстро находили общий язык.
Прошло почти четыре седьмицы с момента последнего разговора. Приехала кир Лисса, чему я была ужасно рада. И её рассказам о делах рейта, и о том, как растёт маленький Альбино, и её сплетням о надвигающемся замужестве кир Пунты.
– Представляете? Он младше её на восемь лет! Какой скандал! – Лисса смеялась и делала «большие глаза».
К кирусу Невро, для подписания документов, нас пригласили ещё через три дня.
– Кир Стефания, вам разрешили оставить прежнего опекуна. Но при условии, что в течение года, что вы обязались прожить и проработать в столице, вас будет сопровождать кроме кир Гинзы ещё и наша компаньонка. Мы подберём её в столице.
– Зачем, кирус Невро?! Я не возражаю, я просто хочу понять!
– Затем, кир Стефания, что вы молоды. Наша кир присмотрит за тем, чтобы вы не позволяли себе ненужных связей!
– Вы боитесь за мою нравственность, кирус Невро?!
– Нет, милая кир Стефания. Архис опасается излишнего любопытства со стороны других держав. Понятно, что это не чертежи нового корабля флота архитеонуса. Но в дело будут запущены очень большие деньги... Очень большие, юная кир... Это наше твёрдое условие.
Я не стала перегибать палку и выяснять, что будет, если я упрусь. Вполне возможно, что мне тихо сменят опекуна, даже не спрашивая. Потому я кивнула и сказала:
– Охотно приму вашу компаньонку при условии, что кормить и содержать почтенную кир вы будете за счёт казны.
Кирус рассмеялся:
– Кир Стефания, – улыбаясь, он несколько укоризненно покачал головой – ну что за детские «шпильки»? Разумеется, вам не придётся платить кир зарплату.
На том мы и поладили. Я выпросила себе ещё неделю на сборы. Команда управляющих из пяти человек, что ходила по пятам за мной весь месяц и мучила расспросами, уже вполне может рулить и сама.
Так что эту неделю я собиралась провести с кир Лиссой и за сборами вещей. Парусник «Орнито», что значило на древнем языке «Крылатый», должен был вернуться из столицы на днях. Потом погрузка и обратный рейс.
Я, признаться, слегка опасалась, что ман Сона не захочет ехать. Но она приняла известие вполне благосклонно. Зато Сета пребывала в непреходящем восторге. Мысль о том, что у неё появятся столичные кавалеры из лакеев, а может даже и настоящий повар, грела ей душу.
Мы отплывали на «Орнито» в первый день лета.
С каким-то детским нетерпением я облазила всё судно в сопровождении прикреплённого ко мне кируса Брента.
Мрачноватый и не слишком разговорчивый рист сопровождал меня и давал краткие пояснения.
– Это палуба, кир Стефания. А это – гонг. По нему отбивают время в пути. А там – ничего интересного, просто хозяйство руста.
Хозяйство руста меня и заинтересовало в первую очередь. Камбуз представлял собой ужасно неудобное помещение. Я, под неодобрительными взглядами кир Гинзы и риста Брента, осматривалась медленно и внимательно.
Мне не нравилось всё. Начиная от расположения плиты, которая казалась мне просто опасной на деревянном судне, заканчивая способом хранения посуды – огромной кучей, под сеткой, края которой крепились на завязках.
– Это для того, кир Стефания, чтобы в шторм котлы и сковороды не разлетались по камбузу – пояснил рист.
Не лучшая идея, с моей точки зрения.
Глава 66
Все четыре дня, что мы были в море, кир Гинза провела в каюте, страдая от приступов морской болезни. Мне было жаль кир Гинзу. Пусть мы и не сошлись близко, но сама по себе она – спокойная и терпеливая женщина. Я приносила ей кислое питьё и мятные леденцы из багажа. Иногда это снимало приступ, пусть и ненадолго. Я же не ощущала никакой потребности в уединении.
Судно было грузовым только наполовину. Кроме грузов перевозили также и важных пассажиров, поэтому, кроме служебных кают капитана и ристов, было ещё с десяток клетушек для пассажиров, государственных курьеров, иногда – путешественников-купцов.
Мне отвели одну из лучших кают, не слишком большую, но и не совсем крошечную. Примерно, как у четырёх ристов, что были в этом рейсе. Такую каюту с подвесной койкой я видела в приоткрытую дверь в первый же день.
Обедала я с капитаном и ристами, еда подавалась вполне прилично – белая скатерть, салфетки, фарфор-серебро и прочие прелести.
Ристы, надо сказать, были как на подбор в возрасте, скупые на шутки, большие любители послеобеденного отдыха.
Под отдыхом подразумевалось чаепитие, кафт не пил никто, неспешные разговоры о погоде, прошлых рейсах и прочей малоинтересной для меня ерунде.
Когда-то «Орнито» строился как торговое судно. Но через некоторое время появились более удобные модели, и теперь он регулярно курсировал вдоль берега, доставляя в столицу южные фрукты-сухофрукты, огромные бочки вина для двора архитеонуса и продажи, иногда – купцов со своим грузом, почту и людей. На нём часто ехали пассажиры-моряки, которые получали назначения на корабли порта Катенго.
Для «своих» пассажиров, служащих на флоте, существовали особые внутренние правила. Таких гостей принято было приглашать в кают-компанию, к капитанскому столу. Остальным пассажирам еду приносили в каюты, где они ели за крошечными откидными столиками – место на корабле экономили, стульев и вовсе не было, сидеть приходилось на койке.
Одним из таких «своих» пассажиров был Верд кирус Нергано. Молодой рист, который оказывал мне знаки внимания не потому, что был от меня без ума, а исключительно потому, что не мог пропустить мимо ни одной юбки.
Подозреваю, если бы на борту не было меня, он точно так же любезничал бы, например, с кир Гинзой. Не из желания помочь женщине, а из желания почувствовать себя дамским угодником и сердцеедом.
Правила приличия, впрочем, он соблюдал весьма строго и не позволял себе никаких вольностей.
Молодой, несколько шалопаистый парень, добродушный весельчак и болтун. Я была рада его обществу. В этом рейсе за капитанский стол садились девять человек и единственным, с кем можно было общаться, был именно он.
Между шутками и прибаутками, томными взглядами в мою сторону и уверениями, что сердце его разбито навсегда, он довольно толково рассказывал мне об устройстве кораблей, которые сейчас достраивают на столичных верфях или были построены недавно.
– О, кир Стефания! Я был там больше года назад, когда со стапелей спускали «Могучий архитеонус»! Он – прекрасен, кир, для меня такой перевод – большая честь и удача! Представляете, у него пять мачт! Поговаривают, что он станет флагманом в большой и серьёзной экспедиции за Острова.
