Тут, в оранжерее, мне приходилось работать не только магией, но и ручками, но я совсем не жалела об этом. Ронс Ингар меня берег и большую часть старался делать сам. Впрочем, я от работы никогда не отлынивала. Так что все у нас было тихо и спокойно.
Я даже начала мечтать, что через несколько лет накоплю на дом, потом поработаю, отложу денег и съезжу в небольшое путешествие. Например – в Анрино, город-порт десяти днях пути отсюда. Туда заходили корабли из Орландии, которая славилась своей шерстью. Они привозили на продажу роскошную пряжу, которую так и называли – орландская.
Ронса Дейма, у которой я обычно закупала шерсть для вязания, говорила, что прядут эту нить только молоденькие девочки лет до тринадцати-четырнадцати. Только у них достаточно тонкая кожа на кончиках пальцев, чтобы чувствовать малейшую неровность нити. И уж больше девочек не заставляют делать ничего – ни в огороде копаться, ни готовить дома, ни стирать – руки их берегут.
Здесь, на местном рынке, моток такой шерсти стоил совершенно неприлично. Зато качество у нее было фантастическое. Больше всего пряжа напоминала мне королевский мохер – такой длинный и пушистый ворс был у нее. Я, разумеется, с любопытством смотрела, что носят местные модницы, не стеснялась спросить у торговок на рынке и вообще, старалась больше разговаривать с незнакомыми людьми. Это давало мне новые и новые знания об устройстве мира, о нравах города.
Так вот, эту нитку брали только на отделку – пасма, примерно на четверть большой кофты или свитера, стоила пятнадцать-семнадцать тингов. На такие деньги, если есть свой дом, можно было пару-тройку месяцев прожить безбедно. Зато и отделка получалась роскошной. Больше всего воротник связанный из орландской шерсти напоминал красивый дорогой мех. И кофты с таким воротником стоили очень-очень дорого – были еще и технологические тонкости в вязании, не каждая мастерица возьмется за работу.
Одежду с такой отделкой могли себе позволить только сангиры, санги и несколько жен самых богатых купцов в городе. Слышала, что существовала даже пара целиком вязаных из орландской шерсти шалей, но сама не видала.
Шел месяц англем, второй месяц осени, когда ночью кто-то сильно начал стучать в дверь павильона. Признаться, я немного испугалась – ронс Ингар сегодня вечером уехал в город, навестить семью, так что в павильоне я ночевала одна. Но просто так слушать громкий стук и крики: - Открывайте, открывайте сейчас же! – было невыносимо и как-то страшновато.
Я накинула на ночнушку халат, крепко сжала в руке тусклого светляка и подойдя к двери спросила:
- Кто там?
- Луна! Это ты, Луна? Меня ронс Гонза послал! Срочно требует!
Я выдохнула и открыла дверь, голос Кастина, с которым я больше всего работала летом, я узнала сразу же.
- Что случилось? – я щурилась на яркий свет довольно большого магического светляка в руках Кастина.
- Не знаю, а только велел тебя немедленно к нему доставить. Там какой-то переполох наверху.
- Где?
- Ну, в замке, бегают там, шумят чего-то…
Ронса Гонзу я раньше видела всего пару раз, мельком, потому не слишком понимала, зачем я могла понадобиться ему среди ночи, но и спорить тоже не могла себе позволить. Велев Кастину ждать, вернулась в комнату, надела платье и прихватила теплую кофту. В замок Кастин провел меня через боковой вход – он находился ближе, чем парадный, потом мы долго шли какими-то переходами и коридорами для слуг. Я никогда тут не бывала и понимала, что назад дороги не найду.
Комната, куда привел меня Кастин, вовсе не была пустой. Первый, кого я узнала, был маг-огневик, ронс Гуран, тот самый, который учил меня пользоваться Силой. Кроме него было еще пятеро, трое мужчин и две женщины. Все – маги. Две водницы, второй огневик, еще один мужчина, чью магию я просто не смогла определить и воздушник. Все обладали небольшими силами. Все были заспанные и хмурые. Спросить, зачем нас здесь собрали я не успела.
Ронс Гонза зашел в комнату из какой-то боковой двери, мрачно посмотрел на нас и сказал:
- Сангир Ольгерд просыпается. Лекарь не может справится сам – требует подпитку от магов. Так что все идемте за мной.
Новость, как мне показалось, обрадовала всех, ну, почти всех. Я, правда, совершенно не представляла, как я смогу помочь, но раз зовут на помощь – надо идти. Там уж скажут, что делать.
- Ронс Гонза – Гуран, в отличии от остальных загомонивших магов, остался спокоен. – Ронс Гонза, а ежели, допустим, выгорим?
Ронс Гонза нахмурил брови еще сильнее:
- Заплатим. Хорошо заплатим. Кроме того, Гуран, ежели в городе узнают, что ты мог помочь и отказался… Сам понимаешь.
Эти слова заставили магов примолкнуть – остаться простецом никто не хотел. Все же магия, пусть и в минимальном количестве, давала людям больше возможностей для заработка. И еще… Мне, пожалуй, сложно было это понять, но люди родились с магией и прожили с ней всю жизнь. Для них лишится даже маленького огонька Силы – как добровольно отказаться от ноги или руки. Всем стало страшно и неуютно. Посыпались вопросы, сколько силы нужно и не пригласить ли магов помощнее – никто не хотел рисковать.
Однако ронс Гонза, похоже, предвидел такую реакцию людей. Потому он не стал ругаться или угрожать, а просто сказал:
- Ежели кто выгорит – три тысячи тингов платим!
По местным меркам это – огромная сумма! Гул в толпе магов стих, да и выбора, особенно, ни у кого не было. При таком трепетном отношении жителей города к сангиру Ольгерду магов, отказавших ему в помощи просто… Черт, да им просто не дали бы спокойно жить дальше! Ни работы у них не было бы, ни человеческого отношения.
Мы долго поднимались по довольно крутой лестнице одной из башен, я уже совсем плохо представляла, где мы находимся. Все запыхались, переговаривались изредка отрывистыми фразами – берегли дыхание.
Перед входом в комнату ронс Гонза велел всем погасить светляков:
- Лунный свет перебьете!
Все понятливо закивали, только я не сообразила, зачем нужен лунный свет, но спрашивать не рискнула.
Покои сангира располагались на самом верху – огромная круглая комната, с окнами на все стороны света. Сейчас она выглядела достаточно мрачной, хотя света от трех распахнутых окон было достаточно. Лунного света. Резкого и не дающего рассмотреть детали.
В центре комнаты, в потоках лунного света, стояла кровать, на которой кто-то метался и тихо постанывал. Рассмотреть кто именно и что там делает просто не получалась – от нас кровать загораживала невысокая, но широкая фигура человека, отбрасывающая четкую тень на всю комнату.
Он обернулся на шум входящих в двери людей и я с трудом узнала ронса лекаря. Он только усилил общее впечатление жути, этот ронс Сафт. Был он белым, как покойник, по лицу стекали крупные капли пота, воротник рубахи распахнут почти до середины округлого брюшка. У него заметно тряслись руки. И говорить он начал сразу:
