Не все вдовы содержали мастерские, кто-то выращивал овощи в поместьях, было с десяток садов, где также работали девочки-бесприданницы. Раз в году к острову приходили два корабля Великого и несколько сотен девушек, тех самых работниц-бесприданниц, увозили, чтобы отдать в жены солдатам Великого Шанона. Однако остров никогда не пустел, почти с каждым купеческим рейсом прибывали новые и новые девочки-сироты, которых разбирали по своим поместьям и мастерским хозяйки.
Великий Шанон часто вел войны с соседями, находящимися еще южнее, и поток сирот не ослабевал.
Таких Вдових Хараджей на территории страны было четыре. И Эльде повезло – она попала в самый богатый - только у них рос морской шелк, да и жемчуг их острова считался самым дорогим, так как имел удивительный радужный отлив. Вдовы набирали на воспитание девочек-сирот, которых, в зависимости от их приданого, обучали на мастериц или просто прислугу.
Приданое у Эльды было самое скромное, которое только дозволял закон, и потому, в отличии учениц швейных и ткацких мастерских, тех, что расшивали ткани шелком, золотом и жемчугом, которых хотя бы кормили досыта, жизнь ее была совсем не легкой.
Еще в шариме дяди Эльду, вместе со всеми девочками, учили считать и писать, так что она была по их меркам достаточно образованной. Но из-за минимального приданого лучшее, на что она могла рассчитывать - брак с чжаном – воинский титул десятника.
Повезло ей, по ее же словам, в жизни только один раз, когда почтенная шан Махори обнаружила, что в доме заканчиваются пряности и взяла служанку с собой на рынок, чтобы таскать корзину.
Именно там, на рынке, ее и увидел шанон Барджан. Он пригласил шан Махори выпить с ним горячего карджа и долго разговаривал, в чем-то убеждая. Через какое-то время хозяйка снова взяла с собой Эльду на рынок, и они вновь поднялись в каюту шанона Барджана и беседа продолжилась. Таких встреч было еще четыре, и вскоре шан Махори сообщила Эльде:
- Завтра ты выходишь замуж.
У Эльды был очень красивый, глубокий, бархатистый голос и, хотя некие слова чуть отличались по произношению от привычных мне, я слушала ее повествование как удивительную сказку. К этому времени мы с ней уже перебрались из-за стола поближе к камину. Она, не отрываясь смотрела на огонь, и продолжала свое повествование.
- Твой муж был красив?
Эльда потупилась и прошептала:
- Он был очень богат.
Ее слова заставили меня насторожиться:
- Ну, по крайне мере он был молод?
- Он был немного старше моего отца.
Прекрасная восточная сказка начала рушиться. Эльда помолчала и потом добавила:
- Я стала его третьей женой.
- Как к тебе отнеслась первая жена?
- Этого я уже не узнаю – мы так и не доплыли до Хашема.
Я помолчала и, аккуратно подбирая слова поинтересовалась, не хочет ли она вернуться на Родину. Эльда вскочила с кресла, глаза ее налились слезами, она кинулась на колени и, хватая подол моего платья, начала истово целовать его, умоляя:
- Санги, пресветлая санги, оставьте меня здесь! Я буду верно служить вам, великая санги!
Заставив девочку выпить еще несколько глотков вина и уложив спать, я вернулась в свои покои. Без Ольгерда мне было тоскливо, не с кем было обсудить ситуацию.
Точно понимая, что быстро не усну, достала мягкие шерстяные нитки – начну вязать Ольгерду свитер. В этот раз я выбрала нитки цвета сливочного масла и свитер собиралась связать не каждодневный, из тех, что мужчины одевали под верхнюю одежду, чтобы не мерзнуть на улице, а яркий и нарядный, такой, чтобы его можно было носить дома.
До сих пор я не видела в этом мире на мужчинах чего-либо интересного. Вязанная одежда для них имела только одну, утилитарную цель – согреть хозяина. Для рисунка у меня была припасена красивая пряжа цвета молочного шоколада, а в голове уже всплыл узор одного очень интересного норвежского свитера. Так я и провела вечер – мерно работая спицами и обдумывая рассказ Эльды.
Ольгерд вернулся через три дня, к вечеру, и вернулся не один. Гость, который сопровождал мужа, вызвал у меня оторопь. Сперва, стоя у окна, я даже решила, что мне кажется, но, когда я выбежала во двор, пришлось убедиться, что из кареты сангира Кетро вылез канцлер Грето собственной персоной. Он стоял, поджидая Ольгерда у кареты, брюзгливо сжав губы в нитку и зябко передергивая плечами. Рядом молча стояла троица сопровождавших его служащих.
Это было неожиданно и очень неприятно, однако, как у хозяйки замка, у меня не было выбора. Я попросила вышедшую вместе со мной встречать гостей санги Брон заняться покоями для прибывших, дождалась пока спешившийся с коня Ольгерд, подведет ко мне канцлера, вежливо поклонилась и сказала традиционную фразу:
- Будьте гостем нашего дома, канцлер Грето.
Только в наших покоях я позволила себе кинуться мужу на шею.
- Устал?
- Не слишком.
- А зачем нам канцлер?
- Увы, после нашей с тобой женитьбы, канцлер так бдительно стал следить за всеми, кто неожиданно объявился в этих землях, что о прибытии этой гостьи ему доложили раньше, чем канцлеру Ланто. И в этот раз он решил проверить прибывшую сам, лично.
Мне стало жаль Эльду – я помнила сколь гадостны и оскорбительны могут быть вопросы канцлера, но и выбора особо у нас не было. Отправив Ольгерда отмываться от дорожной грязи, я попросила санги Брон лично проследить за приготовлением ужина и отправилась в комнату Эльды и помогла ей собраться, аккуратно стараясь объяснить, какой властью обладает канцлер Грето и зачем он приехал.
Ранний ужин проходил на удивление спокойно. Ни каких подковырок со стороны канцлера не было, шан Эльда вела себя скромно и почтительно, а сангир Грето, присматриваясь к ней, очевидно, сделал какие-то свои выводы и, как мне показалось, слегка расслабился.
Возможно, он счел эту добычу слишком мелкой. Да и в самом деле, какой интерес для него могла представлять девочка-прислуга? Сопровождавших канцлера писцов и чиновников также пригласили за стол, но эти трое мужчин за весь вечер не проронили ни слова.
После ужина он, наверное, оденет ей на руку кольцо Истины, задаст свои вопросы и, даст Сила, уедет во дворец.
Для допроса Ольгерд обещал предоставить гостям свой кабинет, но уйти туда они не успели. В самом конце, когда уже подали десерт, из кармана сангира Грето раздался странно-дребезжащий неприятный звук.
С удивленным лицом канцлер вынул золотистую «пудреницу», открыл и сказал, глядя в центр игрушки:
- Верховный, я не один, прошу - погодите…
Голос, который я мгновенно узнала, тот самый, звонкий и мальчишеский резко перебил канцлера:
- Это не важно Грето, вы мне нужны в столице! Немедленно!
- Но, Верховный, я только приехал и ничего еще не успел, - несколько раздраженно возразил канцлер.
