Получасовое совещание было примечательно в основном словами приветствия со стороны Столца и обновлением старых знакомств, да еще тем, что мы с Гербером осуществили передачу дел советского отдела.
2
Восточный Берлин. 20 июля 1989 года
За 12 лет работы в ЦРУ Дэвид Ролф прошел большой путь. В первой командировке в Москву ему повезло работать с некоторыми самыми ценными агентами ЦРУ, включая Адольфа Толкачёва. Теперь, в 41 год, Ролф снова был на передовой холодной войны. На этот раз он был руководителем самостоятельной загранточки, расположенной по другую сторону КПП «Чарли», в Берлине.
Для работника ЦРУ небольшая восточноберлинская резидентура в некотором смысле была более сложным назначением, чем Москва. Дело было не в том, что восточногерманская слежка более плотная или эффективная. В действительности она была не такая всеобъемлющая, с какой приходилось иметь дело в Советском Союзе. В Москве КГБ мог выставить за одним работником ЦРУ 20 машин. Восточные немцы никогда этого не делали.
Проблема была в Министерстве государственной безопасности (МГБ), печально известной службе безопасности «Штази». Вездесущая служба безопасности Восточной Германии держала население своей страны такой железной хваткой, что почти никто не рисковал работать на американцев. По одной консервативной оценке, «Штази» имела 174 тысячи негласных сотрудников, то есть агентов, или профессиональных осведомителей, и еще много добровольных «стукачей» на страну с населением 17 миллионов человек. При таком соотношении сил мало кто верил, что можно безнаказанно воровать секреты. «Штази» не вела слежку за работниками ЦРУ так усердно, как КГБ, но, может быть, в этом и не было необходимости.
К началу 80-х годов Берлин утратил характерный для него на более раннем этапе холодной войны статус одного из основных шпионских центров. После того как в 1961 году воздвигли Берлинскую стену, возможности находившихся в Западном Берлине работников ЦРУ проводить операции в Восточном секторе резко сократились. Западный Берлин приобрел репутацию скорее тренировочной базы, чем реального места для активных операций. Его даже насмешливо называли «Бранденбургской школой для мальчиков», поскольку фактически здесь оттачивали свое оперативное мастерство те, кому предстояло работать в настоящих «горячих точках», где проводились боевые разведывательные операции. Восточноберлинская резидентура ЦРУ вообще никогда не имела репутации активной загранточки и тоже считалась чем-то вроде учебной базы для подготовки сотрудников к работе в столицах других стран Варшавского договора, где велась настоящая работа.
Некоторые считали, что проблемы Восточного Берлина были как-то связаны с существовавшей там атмосферой киносъемочной площадки. Работник ЦРУ, вроде бы находившийся под бдительным оком «Штази», в отличие от его коллеги в Москве, всегда мог взять тайм-аут, пересечь КПП «Чарли» и оказаться на Западе. Каковы бы ни были причины, но небольшая резидентура ЦРУ в Восточном Берлине, открытая через 12 лет после возведения Берлинской стены, оставалась неким захолустьем.
Когда Ролф летом 1988 года приехал в Восточный Берлин, ЦРУ не имело агентуры в аппарате МГБ или в Главном управлении разведки, занимавшемся разведывательными операциями за рубежом. Отнюдь не потому, что в этом направлении не велась работа. Просто каждый, кто вроде бы собирался переметнуться на другую сторону, оказывался подставой, и ЦРУ не удавалось завербовать даже самого тупого чиновника.
Но даже в этой обстановке у Ролфа было немало работы. В течение некоторого времени его работники устанавливали чувствительные датчики в районе военных баз на территории Восточной Германии. Эти датчики фиксировали интенсивность движения транспортных средств в районе базы и передавали эти данные через спутник. Если датчики, установленные в окружении нескольких баз, одновременно отмечали возрастание интенсивности движения, это могло означать, что Восточная Германия и ее советские союзники проводили мобилизацию и готовились к войне.
Работники ЦРУ тренировались устанавливать эти датчики размером примерно с коробку от ботинок во время обучения на «Ферме» и в Западной Германии, прежде чем приступить к осуществлению боевых операций в лесах Восточной Германии. Убедившись в отсутствии наружного наблюдения, работник ЦРУ надевал очки ночного видения и углублялся в заросли, окружавшие военную базу. Он должен был зарыть устройство в землю, оставив на поверхности только антенну, чтобы со спутника можно было регулярно принимать сигналы этого датчика.
Эта была такая восхитительная и эффективная операция, что разведка сухопутных войск США решила подключиться к ней. И тут-то начались неприятности. Армия запретила офицерам дислоцированных на территории ФРГ подразделений принимать в этом непосредственное участие и поручила установку датчиков своим агентам из числа немцев. Один их них оказался двойником и немедленно передал датчик «Штази» для изучения. Восточные немцы сразу же обнаружили в нем конструкторский дефект. Все датчики работали на одной частоте. Настроившись на эту частоту, контрразведка Восточной Германии получила возможность перехватывать сигналы всех датчиков, установленных около военных баз по всей стране. Чтобы не подвергать опасности свой источник, «Штази» какое-то время оставляла сенсоры на своих местах, но операция была провалена.
Другая техническая операция была связана с недавней договоренностью между Советским Союзом и Соединенными Штатами о постепенном сокращении ядерных арсеналов, которые стороны имели на территории Германии. Для проверки соблюдения Москвой заключенного соглашения ЦРУ решило использовать детекторы гамма-излучений, которые тайно устанавливались вдоль железных дорог ГДР, ведущих в Советский Союз. Русские должны будут вывозить свое ядерное оружие по железной дороге, и это будет зафиксировано датчиками. На основе этой информации ЦРУ может сделать вывод, действительно ли русские вывозили свои ракеты домой, как это предусматривалось договором. Это была ценная информация, но технические операции все же не могли компенсировать отсутствие агентуры.
Восточный Берлин. Июль 1989 года
Они звали его «Кучерявый». Этот немец с ореолом пышных волос на голове входил в состав бригады наружного наблюдения МГБ, которая вела слежку за Дэвидом Ролфом и его работниками. Днем из дома на работу, вечером с работы домой.
Для работников ЦРУ, находившихся в странах советского блока, наружное наблюдение было настолько привычным фактом, что иногда они считали полезным как-то «очеловечивать» свои вездесущие тени. Им давали прозвища, как, например, Кучерявому. Иногда даже возникали ситуации для обмена профессиональными любезностями между охотниками и теми, за кем они охотились. В конце своей командировки один из работников ЦРУ в Восточной Европе по дороге в аэропорт остановил машину и оставил на обочине коробку. Это был прощальный подарок бригаде наружного наблюдения в виде ящика пива. Работник ЦРУ знал, что «наружники» обязательно проверят его последний «тайник».
У Кучерявого была одна любопытная привычка: он всегда ездил на одном и том же автомобиле. В стране с таким примитивным автопарком, как в ГДР, работники ЦРУ всегда с первого взгляда выявляли автомашину Кучерявого. Однажды предшественник Ролфа, прогуливаясь около своего дома, заметил припаркованную около соседнего жилого дома автомашину Кучерявого.
