В тот же вечер работник ЦРУ и немец встретились в лесу за деревней. Когда американец подошел к машине своего партнера, тот открыл багажник, и работник ЦРУ увидел, что он весь заполнен связками документов, завернутых в газеты. Он перегрузил эти материалы в багажник своего автомобиля, и вскоре ЦРУ уже изучало их в Западном Берлине.
Оказалось, что это огромное собрание аппаратных журналов «Штази», в которых фиксировались тысячи и тысячи перехватов телефонных разговоров в Западном Берлине и Западной Германии. Там было около 17 тысяч индексированных карточек с указанием номеров контролировавшихся телефонов, периодичности контроля и в отдельных случаях с аннотациями перехваченных разговоров. Эти данные дали ключ ко многим операциям «Штази» в ФРГ. Они показывали, кто был объектом оперативной заинтересованности восточных немцев, а это могло помочь установить, как разведка ГДР добивалась своих целей — проникновения в правительственные органы Западной Германии. После сортировки и первичного анализа эти материалы были переданы для детального изучения западным немцам.
И все-таки ЦРУ не удавалось выйти на документы, отражавшие наиболее важные шпионские дела МГБ и Главного управления разведки, а также совместные дела с КГБ, представлявшие наибольший интерес. Толпа, громившая в январе комплекс на Норманенштрассе, тоже не нашла этих дел. Разгневанные демонстранты взломали только ящики с делами, содержавшими обычные соседские доносы, которыми так печально прославились коммунистические режимы.
Только много позже ЦРУ удалось получить информацию о том, что несколько специально отобранных офицеров «Штази» уже вывезли ящики с самыми секретными делами в восточноберлинский аэропорт Шёнефельд. Оттуда упакованные в ящики дела были переправлены в Москву. «Штази» отдавала КГБ на хранение свои драгоценности короны.
Таким образом, наиболее ценные материалы «Штази» оставались вне досягаемости ЦРУ — пока.
Пройдут годы, прежде чем ЦРУ сможет добыть эти материалы в КГБ. И когда это случится, оно найдет там обширную информацию об операциях восточногерманской разведки на Западе.
Политические колеса неотвратимо вращались в сторону поглощения Восточной Германии Западной, но ЦРУ все еще сохраняло заинтересованность в вербовке высокопоставленных офицеров МГБ и Главного управления разведки, особенно тех, кто мог раскрыть агентуру из числа американцев. В этой связи наиболее приоритетными объектами прямых вербовочных подходов были офицеры, связанные с операциями против США. Возглавлял этот список начальник американского отдела Главного управления разведки полковник Юрген Рогалла.
Дэвид Ролф не питал особых надежд на то, что ему удастся убедить полковника Рогаллу стать шпионом своего старого противника. Как и другой полковник разведки, Рогалла принадлежал к числу твердых кадров «Штази». Но Управление все-таки хотело попытаться, и Рогалла в предварительном порядке получил псевдоним «Пульсар».
Ролф удивился, когда со второй попытки установить контакт с Рогаллой полковник пригласил его к себе в квартиру, находящуюся в центре Восточного Берлина. Рогалла провел его в гостиную, и после того как оба присели, Ролф изложил свое предложение. ЦРУ, сказал Ролф, проявит большую щедрость, если он согласится помочь. Ролф также постарался дать понять, что ЦРУ очень хорошо позаботится о таком высокопоставленном офицере, как Рогалла. Если рядовые офицеры «Штази» получают только денежное вознаграждение, то ему могут предложить переселиться в США.
Рогалла задал несколько уточняющих вопросов, чтобы, по его словам, лучше понять, что Ролф имеет в виду. Наконец он сказал Ролфу, что ему надо подумать, и попросил американца зайти к нему через два дня. Ролфу очень не хотелось возвращаться через два дня, он знал, что Рогалла может устроить засаду или даже «темную» с участием КГБ. Но ему пришлось согласиться, и через пару дней он снова был в гостиной немецкого разведчика. Рогалла попросил Ролфа повторить предложение. Когда американец закончил, Рогалла сказал, что решил отклонить предложение ЦРУ. Ролф поблагодарил и уже собрался было уйти, как Рогалла попросил его задержаться.
— Тут есть кое-кто, с кем я хотел бы вас познакомить, — сказал он.
— Нет, благодарю вас, спасибо, — заторопился Ролф. — Мне надо идти.
— Я проявил терпение, выслушав вас, — сказал Рогалла. — А теперь я попрошу вас тоже потерпеть. — С этими словами он повернулся к занавеске, отделявшей гостиную от небольшой кухни. — Герр генерал, — позвал он. — Прошу вас.
Занавес, как в театре, раздвинулся, и в гостиную шагнул седовласый и безупречно одетый генерал Вернер Гроссман, начальник Главного управления разведки и преемник ушедшего в отставку легендарного Маркуса Вольфа.
Гроссман рукопожатием поздоровался с Ролфом, и оба присели поговорить. Ролф почувствовал облегчение, что его не арестовали и из-за занавески не выскочила свора головорезов «Штази».
— Мы знаем, чем занимаетесь вы и ваша контора, — сказал Гроссман Ролфу. — Мы знаем, что вы пристаете к нашим офицерам и отставникам, позорите их перед семьями.
«Значит, прямые подходы стали их беспокоить, — подумал Ролф. — Может быть, потому что они приносят результат». Его мозг лихорадочно работал.
— Мы знаем, что ваша служба способна на большее, — наставительно внушал Гроссман с тевтонской прямотой. — Подобные действия непрофессиональны. Вы должны немедленно прекратить это. — Он строго посмотрел на Ролфа. — Если вы не прекратите эти приставания, мы обратимся в полицию. А если вы будете и после этого продолжать, то мы выйдем на прессу.
Ролф остолбенело смотрел на Гроссмана. Как печально, думал он. Еще год назад этот человек мог посылать людей на смерть. Теперь самой страшной угрозой, какую мог высказать начальник Главного управления разведки, было то, что он обратится к репортерам.
— Генерал Гроссман, был очень рад с вами познакомиться, но должен сказать, что у меня такая работа. Вы можете делать то, что считаете нужным. — С этими словами Ролф поднялся, пожал руки Гроссману и Рогалле и вышел.
На следующее утро у меня на столе была телеграмма Ролфа. Я передал ее директору, который уже давно забыл о своей угрозе сменить весь персонал восточноберлинской резидентуры, если там не сумеют воспользоваться ситуацией.
Я также направил телеграмму Ролфу о том, что его встреча с Гроссманом и Рогаллой была уникальным событием в анналах ЦРУ и в карьере любого разведчика. К этому я добавил телеграмму лично в адрес резидента с историческим выводом.
1. В ДОПОЛНЕНИЕ К НАШЕМУ ОФИЦИАЛЬНОМУ ОТВЕТУ НА ВАШ ПРЕВОСХОДНЫЙ ДОКЛАД О ВСТРЕЧЕ С РОГАЛЛОЙ И ГЕНЕРАЛОМ Я ХОЧУ ТОЛЬКО ДОБАВИТЬ, ЧТО ВАШ ОТЧЕТ ГЛУБОКО ВЗВОЛНОВАЛ НАС И ДАЖЕ НАПОМНИЛ О КАКОМ-ТО СПЛАВЕ ЧЕСТИ И СОЗНАНИЯ НЕОТВРАТИМОСТИ СУДЬБЫ, ПРОЯВЛЕННОМ ДРУГИМИ ГЕРМАНСКИМИ ГЕНЕРАЛАМИ В СТАЛИНГРАДЕ. ВАШ ГЕНЕРАЛ ГРОССМАН ЛЕГКО МОГ БЫ ОКАЗАТЬСЯ НА МЕСТЕ ФОН ПАУЛЮСА. НАМ ТОЛЬКО НЕ ХВАТАЛО ПОСЛЕДНЕГО ПОСЛАНИЯ ФЮРЕРА, В КОТОРОМ ГОВОРИЛОСЬ ЧТО-ТО ВРОДЕ: «СОБАКИ, ВЫ ХОТИТЕ ЖИТЬ ВЕЧНО?»
2. ТЕПЕРЬ ЭТО ИСТОРИЯ, И ВЫ ЕЕ ЧАСТЬ.
Восточный Берлин. Конец мая 1990 года
