Когда весной Клэйр Джордж предложил Дэвину занять этот пост, война шла далеко не так, как хотелось. Поступавшие с места событий сообщения говорили только об одном — о неспособности повстанцев организовать доставку снабжения из Пакистана через партизанские тропы в Восточный Афганистан. Дэвину не была ясна причина: было ли это вызвано возрастающей эффективностью ударов советских вертолетов по маршрутам снабжения или же было результатом растущего пессимизма повстанцев. Этот фатализм усиленно подогревался прессой — той ее частью, которая все еще проявляла интерес к Афганистану, — и большинство экспертов уже были склонны присудить победу Советам. Некоторые группировки на Капитолийском холме все еще поддерживали повстанцев, но идея твердой американской поддержки Афганистана встречала растущее противодействие со стороны расширяющегося круга конгрессменов и работников их аппаратов, которые начинали задаваться вопросом о моральной стороне тактики войны с Советами до последнего афганца. Даже в Лэнгли были серьезные разногласия относительно целесообразности сохранения давления на Советский Союз в Афганистане в долгосрочном плане. Специалисты по Советскому Союзу подчеркивали бесперспективность расчетов на то, что примитивные племена смогут серьезно противостоять сверхдержаве. Ближневосточные аналитики видели эту ситуацию в ином свете, и спор между двумя группировками экспертов продолжался на протяжении всего конфликта.
К августу Дэвин пришел к выводу, что кто-то должен уступить, причем скоро, в противном случае фаталисты вынуждены будут пойти по другому пути. Советы начинали говорить об «афганской проблеме», но они все еще делали ставку на достижение политического урегулирования с дружественным Афганистаном, во главе которого будут их ставленники. Они не могли допустить размывания «доктрины Брежнева», хотя сам Брежнев уже давно сошел с политической сцены. В результате не было никакого движения ни в одном из направлений, и у Дэвина складывалось впечатление, что сохранение существующего патового положения в конце концов приведет к потере Вашингтоном интереса к этой проблеме, если только не случится что-то чрезвычайное. Просматривая видеозапись цепной реакции взрывов, озарявших небо над Кабулом, он пришел к выводу, что это было как раз то, в чем он нуждался, по крайней мере в ближайший период времени.
В течение следующей недели Джек Дэвин «прокрутил» эту видеозапись несколько десятков раз ключевым фигурам в Конгрессе США, а также в ЦРУ. Билл Кейси даже устроил просмотр этой записи для Рейгана. Если нам удастся провести еще несколько таких удачных акций, кое-кто начнет шевелиться, думал Дэвин.
Исламабад. 3 сентября 1986 года
Резонанс от взрыва в Карге продолжался еще более недели, главным образом благодаря прессе, которая имела возможность наблюдать этот фейерверк с крыш Кабула, а также потому, что ЦРУ смогло показать лидерам Сопротивления снятые со спутника и доставленные курьером в Пакистан фотоснимки места удара. На следующей неделе я, используя спутниковые фотоснимки, проинформировал пакистанцев, а также некоторых афганских полевых командиров о результатах атаки.
Первый комплект фотографий показывал склад боеприпасов 8-й армии за пять дней до нападения — все бункеры были аккуратно заполнены штабелями боеприпасов и военным снаряжением. Внимательное рассмотрение снимков, сделанных с разрешением в один метр, позволяло отличить штабеля ящиков с минами от более крупных ящиков с ракетами.
Следующий комплект фотографий был сделан на другой день после нападения. Когда их сравнили с предыдущими фотографиями, эффект был потрясающим. Каждый бункер и капонир, хорошо видимый на предыдущем снимке, был разрушен, на его месте оставался лишь черный обугленный бугор. С того места, где был склад, еще тянулись штопорообразные шлейфы дыма как напоминание о тотальном разрушении.
По предварительной оценке наших аналитиков, Советам будет очень трудно восстановить потери. Продолжающиеся взрывы боеприпасов в Карге исключали дальнейшее использование этих складов. Восстановление утраченных запасов ляжет тяжелым бременем на и так перегруженную советскую систему снабжения, что, в свою очередь, вызовет сокращение масштабов военных операций. Эта передышка пришлась как нельзя кстати. Вскоре перевалы будут занесены снегом, и война снова перейдет в малоактивную зимнюю фазу. Когда следующей весной боевые действия возобновятся, у моджахедов будет по крайней мере одно преимущество.
Для усиления драматического эффекта мы подсчитали экономическую рентабельность этого налета и передали эти данные пакистанской разведке и лидерам повстанцев. Использованные для нанесения удара ракеты стоили по 110 долларов за штуку, или в общей сложности около 1500 долларов. Материальный ущерб, нанесенный афганской армии, составил примерно 250 миллионов долларов, не говоря уже об огромном моральном ущербе.
Завершая свой первый месяц пребывания в Исламабаде, я пришел к выводу, что там были все слагаемые успеха. Нужно было еще только немного везения. Не имело принципиального значения, что Карга была счастливой случайностью, — это был наш успех. Он дал новый мощный импульс Сопротивлению и научил меня, как даже небольшие эпизоды могут перерасти в события, способные изменить ход войны.
ПГУ, Ясенево. 3 сентября 1986 года
Леонид Шебаршин прочел поступивший к нему доклад. Определенной информации о причинах взрыва в Карге не было, но циркулировавшие в Кабуле слухи указывали на две возможности — удачный ракетный удар или несчастный случай. По опыту он знал, что в Афганистане вообще редко можно было получить четкий ответ на какой-то вопрос. Правда и реальность всегда переплетались с мифами и нередко с самой настоящей фантазией. Возможные объяснения различались между собой не просто оттенками, они часто были полярно противоположны.
Первый из своих уроков афганской реальности он получил весной 1984 года после того, что усиленно преподносилось командованием 40-й армии как самый мощный и успешный совместный удар с силами Демократической Республики Афганистан (ДРА) против укрепленных баз Ахмад Шаха Масуда в Панджшерском ущелье. Заместитель министра обороны маршал Соколов, «крутой» танковый командир старой закалки, решил сам осмотреть поле битвы. Он на вертолете вылетел на место боя, расположенное в 60 милях к северу от Кабула. Шебаршин входил в его инспекторскую группу.
Инспекция обнаружила, что ей совершенно не на что смотреть. Там не было населения, которое требовалось с помощью пропаганды привлекать на свою сторону, не было и противника, кругом простирались созревшие неубранные поля, усеянные советскими и афганскими танками. Встречавшие Соколова оптимистически настроенные генералы приготовили для него превосходный доклад о битве в Панджшерском ущелье и о текущей оперативной обстановке. Слушая доклад, Шебаршин думал, что армия, имеющая столь детально разработанные оперативные планы, о чем свидетельствовали карты с многочисленными цветными треугольниками, квадратами и кружками, просто не может проиграть войну. Победа казалась такой близкой.
Однако во время доклада Шебаршин уловил на лице маршала Соколова признаки беспокойства.
— Где противник? — спросил Соколов, непрерывно куривший американские сигареты «Мор», в характерной для него спокойной, почти отеческой манере. — Прячется в ближайших ущельях?
