— Клэйр, это истинная правда. Мы никоим образом не были причастны к подготовке и осуществлению нападения в Советском Союзе.
— Отлично, Милт. Ты можешь получить или не получить официальный запрос по этому поводу. Если получишь, то отвечай так же, как ты ответил сейчас мне.
— О’кей, Клэйр, но в чем вопрос?
— Ясно.
— Что там, черт побери, происходит?
— На прошлой неделе Добрынин и Шульц обсуждали некоторые события в Советском Союзе. Я просто хотел услышать от тебя.
По-видимому, Клэйр хотел сказать, что ему надо было убедиться, что я не занимаюсь с пакистанцами и моджахедами самодеятельностью и не переношу боевые действия за Амударью, на территорию Советского Союза. Телеграмма от Клэйра так и не пришла, и больше я ничего от него по данному вопросу не слыхал. Но я решил выяснить, что МРУ знало по этому вопросу.
Исламабад. Конец апреля 1987 года
Генерал-майор Гуль был бы превосходным танкистом в любой армии. Он приобрел репутацию смелого человека, способного на нестандартные действия, в напряженный период индо-пакистанской конфронтации на границе пять месяцев назад, когда индийская армия проводила там крупные маневры. Гуль, в то время командир танковой дивизии, дислоцированной в Мултане, на юге Пенджаба, вызвал серьезное беспокойство в Генеральном штабе Индии, когда его дивизия вдруг «исчезла». На самом деле он быстро и скрытно вывел дивизию из гарнизона и таким образом выпал из поля зрения индийских военных на ббльший период проводившихся маневров. Это вызвало опасения, что он может нанести удар в Пенджабской провинции Индии практически с любого направления.
После спада напряженности президент Зия провел одну из своих периодических перетасовок в верхнем эшелоне Генерального штаба, присвоил Ахтару, занимавшему в то время пост директора МРУ, звание генерал-лейтенанта и назначил его председателем Объединенного комитета начальников штабов. Хамид Гуль стал директором МРУ.
В ходе первой встречи Гуль сказал мне, что является «умеренным исламистом», жестким, но открытым. Я ответил, что мы отлично поладим, хотя бы потому, что этого требует наша работа. После нескольких встреч я заметил в нем такие черты, которые позволяли несколько скорректировать его характеристику: «дерзкого и смелого», его можно было назвать «безрассудным». Позже я убедился, что был прав.
Я встретился с Гулем в штаб-квартире МРУ вскоре после тревожного звонка Клэйра и нашел его вполне готовым к разговору о вылазке за Амударьей. С ним был его начальник военных операций бригадный генерал Мохаммад Юсуф, которого я считал своим самым серьезным противником в МРУ. Юсуфу не нравилось вмешательство американцев в его деятельность, и он не скрывал этого. Если бы ему было позволено сделать все по-своему, то американцы должны были поставить ему 60 тысяч тонн боеприпасов, добавить несколько сотен миллионов долларов и оставить его в покое. Он отвергал все наши предложения и игнорировал то, что выглядело как требования. Я решил, что для пользы дела Юсуфа надо было убрать, но на это требовалось определенное время.
Я взглянул на Юсуфа, на помощника, приготовившегося записывать беседу, и решил, что мне надо сначала очистить комнату.
— Генерал, давайте оставим формальности и сразу перейдем к делу, — сказал я, имея в виду установившийся протокол встреч между мной и директором МРУ, — никаких помощников и никаких записей.
Гуль согласился и жестом отпустил своих двух помощников. Поймав на себе взгляд выходившего из кабинета Юсуфа, я понял, что в МРУ у меня появился по крайней мере один враг.
— Вопрос о том, что случилось в СССР? — спросил Гуль, как только мы остались одни.
— Совершенно верно, генерал.
— Был там один случай в последние дни… Но меня заверили, что отдан приказ, исключающий повторение.
— Как это можно, генерал? Как вы можете отменять эти операции? Юсуф всегда говорил мне, что они носят спонтанный характер.
Гуль заерзал. Думаю, что на него тоже оказывалось давление со стороны его собственного правительства и он вынужден был импровизировать, объясняя нанесение ударов за Амударьей.
— Я заверил премьер-министра, что мною отдан приказ, исключающий на время проведение акций на территории СССР.
Генерал Гуль так и не ответил на мой вопрос, как он может остановить эти атаки. Премьер-министр Мохаммад Хан Джунеджо, политик из провинции Синдх, в настоящее время баллотировался в парламент — некий демократический гибрид, который сохранял Зие посты президента и главнокомандующего. У меня складывалось впечатление, что Зия решил отдать эту «горячую картошку» Джунеджо, и Гуль чувствовал давление с его стороны и в то же время был лишен защиты Зии. Вполне возможно, что Зия сам с удовольствием наблюдал состороны за этой драмой.
— Генерал, в Вашингтоне были представления, и от меня прямо потребовали заверений в том, что американцы не вовлечены в этот инцидент. Я дал такие заверения.
Гуль улыбнулся.
— Я уверен, что представления в Вашингтоне и ваши разговоры о них не достигли той откровенности, как это имело место в разговоре Сахебзады с советским послом два дня назад.
Бывший армейский генерал и герой войны Сахебзада Якуб Хан был колоритным и весьма способным министром иностранных дел Пакистана. Я мог только предполагать, как проходил разговор между Хамидом Гулем и упрямым старым воякой Якуб Ханом. По крайней мере, это объясняло ту неуверенность Гуля, которую я чувствовал с самого начала встречи.
— Я не уверен в этом, генерал. У советского посла в Вашингтоне Анатолия Добрынина был очень откровенный разговор с Джорджем Шульцем. Я уверен, что смысл сказанного был тот же.
— Советы дали понять, что в будущем на подобные атаки они будут отвечать по их источнику, имея в виду Пакистан. Я сомневаюсь, чтобы Советы вели речь об ударах по США.
Впервые за время нашего разговора Гуль улыбнулся, но его улыбка была иронической и несколько болезненной.
— Не знаю, что было сказано, генерал. Я только могу гарантировать, что атмосфера была накаленной.
— Да, некоторое напряжение было, — снова улыбнулся Гуль. — Я приказал прекратить это, — снова повторил он, и в его тоне я уловил тень признания того, что он не полностью контролирует положение.
— Это прекратится?
— Да, — решительно ответил он. — Эта деятельность прекратится, вопрос только в том, как скоро.
Гуль наконец раскрывался. Он, несомненно, будет выполнять приказы. Было ясно, что он унаследовал проблему, которая его лично особенно не интересовала. Но было ясно и то, что он уже достаточно давно занимал эту должность, чтобы успешно свалить все на своего предшественника, который в любом случае пользовался покровительством Зии.
— Генерал, нам надо будет работать вместе на заключительном этапе этой войны. И нам надо будет встречаться с глазу на глаз и проявлять такую же откровенность, как сегодня. Если бы здесь присутствовал бригадный генерал Юсуф, вряд ли мы смогли бы говорить так откровенно.
