Уже в 1918 году в Москве открылся Институт физической культуры (первым ректором стал специалист по школьной гигиене и физическому воспитанию Варнава Ефимович Игнатьев). В Петрограде на основе Высших курсов воспитательниц и руководительниц физического образования П. Ф. Лесгафта был создан Государственный институт физического образования, который с 1930 года именовался Институтом физической культуры. В духе философии марксизма «искусство движения» можно было считать «художественной надстройкой над общенародным достоянием физкультуры». Друг без друга они невозможны: обучение танцу требует «предварительной физкультурной тренировки», а «физкультура заключает в себе художественные моменты». Гимнастика поможет танцу из элитарного искусства стать массовым зрелищем; в свою очередь, включив элементы танца, занятия физкультурой станут привлекательнее. Ларионов и Сидоров предложили создать комиссию по реорганизации студий и внесли в президиум РАХН свой проект Высших мастерских художественной физкультуры
[542].
Такая комиссия была образована 25 августа 1924 года — как оказалось, всего за день до выхода постановления Моссовета, запрещающего частные школы и студии танца. В нее вошли представители Хореологической лаборатории и некоторых студий. На первом заседании рассматривались официальные заявления об «инкорпорировании» студий синтетического танца Инны Чернецкой, ритмопластики Николая Познякова, гармонической гимнастики Алексеевой и балетной школы Нелидовой. Структурой, в которую они могли бы влиться, мог бы стать вуз с четырьмя отделениями — гимнастики, ритмики, балета и пластики. Отделение пластики подразделялось на пластику «классическую» (руководитель — Тиан), «синтетическую» (Чернецкая) и ритмопластику (Позняков). Обучение предполагалось трехгодичное, занятия — лекционные (анатомия, физиология, теория культуры, политграмота) и практические (гармоническая гимнастика под руководством Алексеевой, ритмика под руководством Александровой, балетный станок, акробатика). Сольфеджио, теория музыки, поэтика, слушание музыки и хоровое пение были факультативными предметами. По официальной версии, вуз создавался для «унификации методов и планов преподавания и систематической смычки искусства танца с его основной базой — явлением физкультуры». Комиссия направила проект в Наркомпрос Луначарскому
[543].
Идея о «смычке» танца и физкультуры была, скорее всего, маневром для сохранения свободного танца. Последний возник как своего рода «антигимнастика» — реакция на репрессивные требования гимнастики традиционной. Создатели свободного танца своей целью считали, прежде всего, самовыражение, творческую импровизацию и радость от занятий. И хотя в названии многих систем слово «гимнастика» присутствовало (ритмическая гимнастика Далькроза, выразительная — Рудольфа Боде, художественная — Алексеевой, хореографическая — Доротеи Гюнтер, гармоническая — Ирэн Попард, ритмопластическая — Одетты Куртиад и многие другие), все они противопоставляли себя гимнастике механической, снарядной
[544].
Современный французский социолог Пьер Бурдьё связывает идею телесной выразительности с появлением «новой разновидности буржуазной морали, проповедуемой определенными восходящими фракциями буржуазии (и мелкой буржуазии)». Эта мораль заменила аскетическую суровость во взглядах на воспитание детей и сексуальность отношением более либеральным
[545]. Продолжая мысль Бурдьё, можно сказать, что падение этих классов в послереволюционной России повлекло за собой обратный переход — от либерализма к аскетизму. Гимнастические и спортивные общества, которые возникли до революции, носили выраженный классовый характер: в них занимались главным образом представители аристократии и буржуазии. Факт этот очень беспокоил создателей советского спорта. В противоположность гимнастике, которой занимались офицеры царской армии, в новом обществе спорт должен был стать демократичным и массовым. Тем не менее своей направленностью на дисциплину и выносливость советская физкультура очень напоминала аристократическую гимнастику, если не армейскую муштру. От культуры телесной выразительности она была максимально далека.
Существовавшие в дореволюционной России системы физического воспитания основывались главным образом на трех типах гимнастики — немецкой, шведской и так называемой сокольской. Последняя, почти забытая ныне, возникла во второй половине XIX века на волне движения, получившего название панславизма. Лидером «сокольства» был чех Мирослав Тырш; его гимнастика предназначалась для физического совершенствования славянских мужчин и женщин. В отличие от немецкого «турнена», «соколы» на первое место выдвигали не силовые характеристики, а чистоту и точность движений. К 1907 году, когда российские последователи Тырша получили разрешение именоваться «соколами», здесь уже существовали кружки сокольской гимнастики. Накануне Первой мировой войны эта гимнастика — как патриотическая альтернатива немецкой системе — была взята за основу физической подготовки в армии
[546]. В нее входили упражнения вольные и со снарядами, индивидуальные и групповые — построение пирамид, хороводные танцы. Новым здесь был музыкальный аккомпанемент к упражнениям и широкое участие женщин. Для «соколок» были придуманы специальные упражнения с шарфами, булавами, мячами и «снежками». Сокольской гимнастикой занимались и некоторые танцовщики. После революции сокольство из‐за его политической ангажированности и популярности в царской армии было запрещено. К началу 1920‐х годов инструкторов почти не осталось. Отдельные упражнения были ассимилированы в другие гимнастические комплексы — как, например, построение пирамид на физкульт-парадах. Некоторые женские упражнения — например, с булавами и лентами, — в середине ХХ века вошли в художественную гимнастику.
До революции одним из немногих мест, где женщины могли получить физическое образование, были Курсы Лесгафта, открытые в Петербурге в 1896 году. Врач-общественник Петр Францевич Лесгафт был сторонником «естественной» гимнастики — он критиковал, например, упражнения на снарядах, в которых возможности тела «искусственно» раздвигаются за счет технических приспособлений
[547]. Цель «физического образования», по Лесгафту, не в накачке мускулов, а в осознанном выполнении упражнений и умении анализировать результаты. Ученик должен не подражать учителю, а самостоятельно строить такое движение, которое требуется для выполнения задачи. Научить этому можно в три этапа: на первом надо учить, как правильно ходить, бегать, прыгать, бросать; на втором — совершенствовать эти навыки — бегать как можно быстрее, прыгать как можно выше; на третьем — уметь сознательно ими управлять, точно рассчитывать во времени и пространстве — например, пробежать определенное расстояние за заданное время. Его ученицы — особое племя «лесгафтичек» — овладевали всем этим в совершенстве. Они использовали любую возможность учиться и упражняться; даже арестованные за участие в студенческой демонстрации в 1905 году, «лесгафтички» организовали коллективные упражнения в тюремной камере
[548].
