И тут до меня дошло, что неожиданная реакция недавних противников вызвана не моей железной логикой и даже не навыками рукопашного боя: дело в Его Величестве Случае, который вдруг вывалился из сотен закономерностей окружающего мира в нужное время и в нужном месте! Как будто я, выстрелив в воздух, попал в монету, брошенную «на счастье» пассажиром пролетающего в высоте воздушного шара, что убедило малокомпетентных зрителей в моем умении сверхметко стрелять!
Дело в том, что эти шрамы наносились обитателям борсханского племени нгвама, которые поклонялись своему верховному божеству Макумбе. А я, когда-то выполняя задание в Борсхане, попал в плен к этому племени, заработал там определенный авторитет и был в добровольно-принудительном порядке удостоен чести нанесения на грудь татуировки с изображением их Великого Духа! А теперь, темной ночью в Венеции, среди напавших на меня грабителей оказались набожные дети этого замечательного и цивилизованного племени! И я искренне возрадовался довольно банальной формуле «Как тесен мир!»
Бывший белый угнетатель, а теперь объект поклонения всех нгвама, исповедующих культ Макумбы, глубоко вздохнул, его голос набрал силу, загремев над пустынной улицей.
– Я Большой Бобон! – заговорил я на ломаном языке нгвама. – Я убил жреца Анана! Я друг вождя Твала!
– Его съел крокодил! – быстро вставил поклонник Макумбы. – Я тогда был совсем маленький, но потом много слышал про Большой Бобон!
Знакомые имена и человек, реально воплотившийся из известной с детства легенды, окончательно размягчили его сердце. Так и стоя на коленях, он стал, кивая на меня, показывать своим приятелям широко расставленные ладони, как рыбаки хвастают размерами выловленной рыбы. Сколько раз этот жест я видел, находясь в племени: все особи женского пола повторяли его при моем появлении. И рыбаки, и женщины всегда преувеличивают, поклонник Макумбы преувеличивал еще больше, поскольку пользовался слухами и легендами, которые всегда выходят за пределы реальности. Но его соплеменники сомнений не выказывали, а наоборот – смотрели на меня с большим уважением.
– Как тебя зовут? – спросил я, испытывая гордость, хоть и не очень заслуженную.
– Бокари! – с готовностью отозвался шрамированный.
– Встань. А этих?
– Ты хочешь их убить? – деловито спросил Бокари. – Я принесу нож…
Пятерка темнокожих граждан стояла на коленях, покорно понурив головы. Они жили по законам Борсханы, знали, что совершили страшное преступление, напав на легендарного, приближенного к Макумбе Большого Бобона, и были готовы к тому, что теперь их убьют. Это решение неоспоримо вытекало из ситуации, оно было не только правильным, но заслуженным и справедливым. И то, что дети природы находились в центре Европы, дела не меняло: законы Борсханы не знают границ и действуют по всему миру, причем неукоснительно, в отличие от местных бессильных закончиков.
И я прекрасно понимал, что творится в их душах, простых и естественных, как брошенный мне в голову камень.
– Нет! – великодушно сказал Большой Бобон. – Их пока не за что убивать. Как их зовут?
– Это Адисо, это Дуна, это Кашил, это Мунаш, а это Лузала…
– Встаньте все!
Темнокожие граждане вскочили на ноги. Они были здорово избиты, но радовались тому, что остались живы: Большой Бобон их пощадил, а друг Бокари, который мог принести нож и перерезать им глотки – одному за другим, этого не сделал. Значит, надо радоваться!
– Чем вы тут занимаетесь, и где вас можно найти? – строго поинтересовался Большой Бобон. Сейчас самым главным было не создать преувеличенного впечатления о своем великодушии и гуманизме. Иначе пропадет авторитет, и рисунок Макумбы не поможет: его сожрут вместе с моей шкурой, хотя я сам запретил каннибализм в племени.
Нгвамы замялись.
– Продаем сувениры у моста Вздохов, – наконец сказал Бокари. – А Дуна и Мунаш катают туристов на катерах по лагуне…
– Так вы хотели продать мне сувенир? – догадался Большой Бобон и подул на ободранные кулаки. – Или приглашали покатать на катере?
Темнокожие граждане, понурившись, переминались с ноги на ногу.
– Сувениры дешевые… И на катерах много не заработаешь, – глядя под ноги, пояснил Бокари и тяжело вздохнул. Казалось, они всё еще ждали наказания. Однако, Большой Бобон хотя суров и страшен в гневе, но справедлив – он вошел в их положение!
– А, ну тогда другое дело! – я махнул рукой, как бы снимая все претензии. Нгвамы переглянулись, на лицах появились радостные улыбки. Похоже, они расценили этот жест как официальное разрешение грабить туристов в случае плохих заработков.
Но я строго покачал пальцем и так же строго спросил:
– Где сейчас Бегиме, дочь Твалы?
– У нас дома. Она жена вождя Иму, – сообщил Бокари, и я ничуть не удивился. Действительно, кем может быть дочь предыдущего вождя после его естественной замены – а смерть в челюстях крокодила, несомненно, является природным явлением, таким, например, как перевыборы. Если бы он был отравлен жрецом или зарезан подосланными им убийцами, то последствия для продолжателей рода были бы, однозначно, печальными. Но натуральный процесс замены предполагает процветание наследников, и если бы Бегиме не была женщиной, то она сама и заняла бы высокое, в прямом и переносном смысле, кресло вождя, выполненное из черного вулканического камня. Впрочем, быть женой вождя Иму ничуть не хуже, чем дочерью вождя Твалы – даже лучше, потому что командовать собственным мужем гораздо проще, чем строгим отцом, не только в цивилизованном мире, но и в каменном веке африканских джунглей!
– И как поживает Бегиме? – спросил я, мечтательно вспоминая стройную фигурку и миловидное личико девушки.
– Очень хорошо, у нее двенадцать детей! – Бокари расставил вокруг туловища полусогнутые руки, показывая нынешние габариты бывшей красавицы.
Впрочем, почему «бывшей»? По меркам нгвама, набранный вес только усиливает красоту! Но я почувствовал себя так, как будто вместо налитого в широкий стакан янтарного «Макаллана» поднес ко рту маленькую тыквочку с мутной вхавхой, которую пережевывает и сплевывает в чан все племя… И тут же выплеснул эту гадость вместе с приятными воспоминаниями! Ладно, это было давно!
– Вождь Твала, я и Великий Юджин запрещают каннибализм и воровство! – торжественно провозглашает Большой Бобон. – Бегиме тоже требует честной работы вместо краж! И она спросит меня: как вы соблюдали здесь эти запреты! Так что больше работайте и меньше воруйте! А если кто-то нарушит закон племени, того я убью, съем и накормлю свою женщину!
Все шестеро согнулись в поклоне. Самое смешное, если это, конечно, смешно, что они верили каждому моему слову. Они жили в Европе, где люди не ели друг друга, утоляя голод в фаст-фуде или даже шикарных ресторанах с хрусталем на крахмальных скатертях, но никто не усомнился в том, что я действительно убью и съем отступника, угостив заодно Эльвиру!
– Чем вы занимались в племени? – грозно спросил Большой Бобон.
