- Кому придёт в голову штурмовать малый разрушитель? – улыбнулась Ньялу. – Проще уничтожить.
- Именно так, - синт-пилот улыбнулась в ответ. – Если раскрутить обод до двадцатой световой, создаётся барьер из истинного вакуума. И хрен кто туда сунется, до тех пор, пока сам разрушитель не аннигилирует. Вы из разведки? Только у них, то есть у вас такие корабли с этой установкой.
- Можно и так сказать. Дело прошлое, нас ждут более интересные задачи, - негр сделал приглашающий жест, – теперь базой можно пользоваться. Как видите, атмосфера уже достаточно плотная для дыхания, вспомогательные помещения почти готовы, не хватает только загрузки главного двигателя и, собственно, основной части, внутренних коммуникаций, зоны подготовки пилотов и прочего, но для шестерых тут почти всё есть, даже место для отдыха с водными горками и растительной зоной.
Восемнадцать процентов. Такой отчёт пришёл мне на комм, с центром управления базы я соединился сразу, как только мы через открывшийся шлюз вместе с челноком оказались внутри астероида. Имперское, а точнее – мятежное устройство наконец-то соединилось со станцией, допуск я ожидаемо не получил, но кое-что отслеживать мог. Например, где находились живые существа – не все, один и тот же человек мог то быть на схеме, то пропасть, какие есть критические ошибки обслуживающего оборудования и в частности, центрального модуля обработки информации. И ещё несколько совершенно бесполезных опций, вроде дальней связи, которой я мог воспользоваться в критической ситуации. Критической не по моим представлениям, а по мнению центра управления станции. Пока связаться с базой на планете, чтобы подтвердить, что я самый что ни на есть потомок мятежников, я не мог, мешала местная звезда и чужие, когда планета сделает четверть оборота, а это случится через четыре десятка дней, у меня появится шанс попробовать захватить здесь власть – если обратный сигнал чудом пройдёт. С космодромом не вышло, но, возможно, центр управления базой будет отзывчивее и дружелюбнее, а чужие прохлопают сеанс связи своими инопланетными ушами.
Длинный коридор огибал вспомогательные помещения, туда мы попали через широкий тоннель, проходящий практически через всю начинку астероида. В отсеках для персонала даже гравитация была, ступив на пол, негр покачнулся и чуть не упал.
- Я сам, - он слегка опёрся на свою приятельницу, но тут же отпустил её плечо.
- Эрвик ещё слаб, - пояснила Ньялу. – За то время, пока мы тут, почти восстановился, но как минимум дней двадцать в капсуле лежать придётся, чтобы восстановление прошло нормально.
В подтверждение её слов показалась гравиплатформа с демонтированной из челнока медкапсулой, коридор был достаточно широкий, чтобы она свободно проехала мимо нас и скрылась за одним из поворотов.
- Схема станции будет на ваших коммах, как только вы их зарегистрируете вот здесь, - провожатая показала на колонну в центре холла, куда мы только что вошли. – Просто приложите ладонь, и база даст вам гостевой допуск.
- И мы можем свободно ходить, куда хотим? – задал общий вопрос Тойо.
- Да, на разрушитель вам не попасть, корабли Империи тоже навряд-ли вы сможете взломать, но попробуйте, вдруг получится, знания, как вы это сделали, лишними не будут. Если понравится какой-нибудь штурмовик, обращайтесь – я дам ключ. У нас точно такой же доступ, только рангом повыше, поскольку мы сюда первые попали, поэтому дроны, которые занимаются восстановлением основного комплекса, подчиняются нам, точнее говоря – мне. В остальном никаких отличий нет, настоящий имперец смог бы взять базу под контроль, но пока мы его не нашли. Для синтов особого оборудования тут не предусмотрено, еда синтезируется, основные ресурсы поступают из внешней оболочки. Часть внутреннего ядра сохранена, и тоже используется. На схемах ваши жилые отсеки, но можете выбрать любые, тут их больше трёх тысяч.
Негр Эрвик провалялся в капсуле не двадцать, а почти сорок дней. Правда, не всё время он там сны видел, вылезал, и включался в жизнь нашей маленькой коммуны. Очень скучную жизнь, до такой степени, что вылет наружу был чем-то вроде премии. Тот груз, который мы отправили своим ходом, удалось поймать и забрать, маячок посылал ничего не значащие сигналы, на которые никто за это время не прилетел, поэтому приволокли мы сеть с имуществом в целости и сохранности. У меня был собственный штурмовик, у Йоланы – тоже, а вот медики к возможности выбраться в пространство отнеслись холодно, предпочитая проводить время на станции, среди оборудования.
Тойо особенно медицинской капсуле обрадовался, хотя те, что у федералов, были на порядок лучше. Блок, позволяющий заменять части синтов, не был редкостью, и входил в стандартное оснащение почти любой капсулы, но тут какая-то доработанная стояла, и Тойола с Йоланой проводили там по два-три часа в день.
У станции был и свой отсек с медицинским оборудованием, штук сорок капсул стояли в два ряда, их тоже предстояло обслужить, наладить, запустить и попытаться улучшить, так что работы у синт-медиков хватало.
С самого начала синты держались обособленно, видно было, что новым знакомым они не доверяли, тем более что модуль связи остался на взорванном штурмовике, и сведения из внешнего мира они могли получать только от федералов, точнее говоря, от Ньялу. Та, казалось, информацию не дозировала совсем, но этому никто не верил, в сеть базы шли уже обработанные данные.
Отношениям это на пользу не шло, и, думаю, через какое-то время мы бы просто перестреляли друг друга, или расселись по штурмовикам, и улетели каждый в свою сторону, но среди нас было одно объединяющее звено. Не я – со мной синты общались хоть и охотно, но не доверительно, несмотря на то, что мы вместе пережили. А Ньялу, так та вообще, кажется, недолюбливала.
Единственным, кто не только охотно шёл со всеми на контакт, но и сам предлагал поговорить, был Эрвик.
Негру, казалось, было интересно всё. И то, что мы думаем, и то, что делаем, и то, что думали и делали раньше. Я таких людей знал отлично, без шила залезут во все интимные места, поэтому так же охотно отвечал, что-что, а с фантазией у меня всегда было неплохо. Но Эрвик не только языком умел молоть, а часто предлагал действительно что-то нужное и разумное.
Он ни до кого не докапывался, не приставал с ненужными разговорами, но раз за разом, день за днём преодолевал тот барьер, который был изначально.
Один раз он решил помочь Тойо перенастроить капсулу, и с того дня синт-медик отзывался о негре только в уважительном тоне. Они копались в оборудовании три или четыре дня, и я прямо-таки видел, как эти двое становятся если не друзьями, то близкими приятелями. К Тойоле он тоже нашёл подход, не знаю, что они общего друг у друга обнаружили, но явно что-то объединяющее. А Тойо этому только рад был.
- Я бы заметил, у меня есть определённый опыт, - сказал он, когда я вскользь упомянул о методах, которые разведка иногда использует, чтобы втереться в доверие, - Дэн, такое не подделать, ему действительно было интересно, почему в блоках настройки выставлены определённые параметры, и как это работает, хотя в этом он вообще ничего не смыслит. Но, представляешь, он мне помог – не знаю, может, просто вниманием, или тем, что в одиночку можешь иногда что-то не заметить. А ещё он отлично разбирается в отношениях Федерации и других государств, словно на штабных должностях работал, каждый раз, когда мы что-то обсуждаем, я узнаю такое, о чём раньше и не задумывался. Что тебя беспокоит?
