Когда Ганс возвращался домой, раздоры с отцом разгорались с новой силой. Карл был страшен даже в хорошем настроении. Гретль писала в дневнике: «Частые шутки отца кажутся мне не веселыми, а только опасными»
[30]. Карл, плохо разбиравшийся в людях, страстно желал, чтобы старший сын преуспел в бизнесе, стал блистательным предпринимателем и промышленником, напоминал высокими достижениями его самого; но когда высоко воспаряешь, кажешься крошечной точкой тем, кто не может летать. Карл, хотя сам любил музыку, не выносил болезненной одержимости сына и в конце концов позволил ему играть на музыкальных инструментах только в строго обозначенные часы. Юношеский мятеж Карла против отца привел его к большому успеху в делах, но неосмотрительно было ожидать от Ганса того же пыла, и недальновидно считать, что неослабевающее отцовское давление на такого юного, беспечного и незрелого парня может привести к каким-либо иным результатам, кроме катастрофичных.
Все сходятся во мнении, что в 1901 году Ганс сбежал от отца за границу. К двадцати годам он располнел, увлекся мрачной нигилистической философией Артура Шопенгауэра и, по одному из сообщений, был гомосексуалом
[31]. Кто-то утверждает, что он дожил до двадцати шести лет. В одном источнике говорится, что он умер в Эверглейдсе во Флориде, в другом — что «в 1903 году семье сообщили, что годом раньше он исчез из лодки в Чесапикском заливе и с тех пор его не видели. Очевидно было, что он совершил самоубийство»
[32].
Однако очевидно ли родителям, что их ребенок покончил с собой, когда им сообщают, что в последний раз его видели в лодке год назад? Разве родители, попавшие в такие странные, нетривиальные обстоятельства, не будут надеяться, терпеливо ждать час за часом, год за годом стука в дверь? С какого момента родители, не увидев ни тела, ни свидетелей, допускают, что их сын не просто сбежал и скрывается, а совершил самоубийство?
Лодка — единственный постоянный мотив всех вариантов истории. Кто-то говорит, что Ганс в лодке застрелился или отравился, кто-то — что он пробил дно, чтобы утопиться. Один из племянников считал, что лодка могла перевернуться во время тропического шторма на озере Окичоби: «Конечно, можно взять на озеро пистолет и застрелиться, но только мертвецки пьяный человек потащится на это проклятое озеро, чтобы расстаться с жизнью»
[33]. Одна из тетушек Ганса утверждала в письме, что родители специально наняли человека, чтобы искать его на реке Ориноко в Венесуэле.
Лодка, неустановленная дата, минимум пять разных мест — едва ли получится установить истину.
Ганс, конечно, мог прожить всю жизнь за границей втайне от семьи в Вене, но самый вероятный вариант — что он действительно совершил самоубийство где-то за пределами Австрии, что семья и прежде сталкивалась с намеками или даже непосредственными провозглашениями его суицидальных намерений, а открыто признать, что он добровольно расстался с жизнью, их подтолкнула весьма широко обсуждавшаяся гибель 4 октября 1903 года в Вене 23-летнего философа по имени Отто Вейнингер.
Историю Вейнингера рассказать недолго. Он был пылким, умным, запутавшимся юношей маленького роста, похожим на обезьянку, из семьи весьма строгих нравов. Его отец был ювелиром. Свою короткую жизнь Вейнингер прожил на полюсах ненависти к себе и самовозвышения без малейшего промежутка здравого смысла между ними. «Я уверен, что сила моего духа такова, — писал он, — что я в некотором роде могу решить все проблемы. Не думаю, что мог бы долго оставаться в заблуждении. Я уверен, что заслуживаю имя Мессии (Спасителя), ибо такова моя природа»
[34].
Весной 1903 года Вейнингер опубликовал свой magnum opus, внушительный трактат под названием «Пол и характер», где занял жесткую позицию по отношению к женщинам (будучи женоненавистником) и евреям (будучи евреем). Как только книга вышла, он написал другу: «У меня есть три пути: виселица, самоубийство или настолько блестящее будущее, что я даже не осмеливаюсь подумать о нем». В итоге враждебная реакция прессы привела его ко второму варианту. Вечером 3 октября он снял комнату в доме на Шварцшпаниерштрассе, где несколько лет томился австрийский поэт Ленау и где 26 марта 1827 года умер Бетховен. Оговорив с хозяйкой условия сдачи, Вейнингер попросил доставить его семье два письма и в одиннадцатом часу ночи ушел в комнату, запер дверь, достал заряженный пистолет, направил ствол в левую сторону груди и выстрелил. Получив письмо, не медля ни минуты, утром примчался брат. Дверь спальни пришлось вышибать. В комнате в луже крови лежал полностью одетый Отто. Он еще дышал. Добровольная скорая помощь доставила потерявшего сознание молодого философа в Главный госпиталь Вены. Там в половине одиннадцатого утра он и умер.
Самоубийство Вейнингера привлекло широкое внимание венской общественности. В газетах выходили целые полосы комментариев о нем, его репутация стремительно росла: в считанные дни он превратился из невразумительного полемизатора в национальную знаменитость. «Пол и характер» продавался огромными тиражами. Поговаривали, что кое-кто из Витгенштейнов посетил его похороны на Мацлайнсдорфском кладбище, проходившие, как распятие Христа, при частичном затмении солнца. Все Витгенштейны прочли его книгу.
Недавние исследования показали, что «медиа»-суициды известных людей вызывают волну так называемых подражательных самоубийств. К примеру, в августе 1962 года количество суицидов в США увеличилось на 303 (скачок на 12 %) после того, как Мэрилин Монро приняла смертельную дозу. Впрочем, это явление не ново. Количество суицидов в Вене выросло после сенсационного двойного самоубийства кронпринца Рудольфа и его любовницы Марии фон Вечеры в Майерлинге в 1889 году, а около сотни лет назад в разных частях Европы запретили роман Гете «Страдания юного Вертера», когда обнаружилось, что суицид литературного героя вызвал шквал самоубийств страдающих от любовной лихорадки юношей Италии, Лейпцига и Копенгагена.
То же самое началось в Вене после смерти Отто Вейнингера в октябре 1903 года. Если Ганс Витгенштейн действительно покончил с собой, то скорее всего он это сделал, когда Вейнингер был еще жив. Но семья смирилась с его судьбой и признала ее гораздо позже, после публичной смерти Вейнингера, тихая рябь от которой вышла далеко за пределы Шварцшпаниерштрассе и, может быть, добралась до того самого маленького столика в берлинском Gaststube, где семь месяцев спустя сидел Рудольф, нетерпеливо глядя на свой последний стакан молока.
8
В доме Витгенштейнов
Зимний Пале Витгенштейн на Аллеегассе, куда Джером Стонборо впервые вошел где-то между драмами исчезновения Ганса и самоубийства Рудольфа, должен был показаться ему роскошью совсем иного порядка, нежели все виденное раньше, когда он поставлял перчатки на Бродвей. В тот первый раз он пришел, вероятнее всего, на один из частных концертов Витгенштейнов, куда его пригласили как нового друга Рудольфа Мареша, врача, женатого на одной из двоюродных сестер Гретль.
