– Его оттерли, сэр, – раздался слабый голос Бёрджесса. – Я за этим проследил.
Пуаро наклонился над сундуком. Негромко воскликнув, наклонился еще ниже. И ощупал сундук пальцами.
– А эти отверстия – на задней стенке и на боковой – на ощупь их проделали совсем недавно.
– Отверстия, сэр? – Слуга тоже наклонился над сундуком. – Возможно, следы какой-то живности… Я имею в виду жуков, или что-то в этом роде. Которые точат дерево.
– Живности? – повторил Пуаро. – Интересно…
Он вновь пересек комнату.
– Когда вы вошли сюда с сигаретами, что-то в этой комнате изменилось? Ну хоть что-нибудь? Может быть, были передвинуты стулья, стол или что-то в этом роде?
– Странно, что вы заговорили об этом, сэр… Сейчас, когда вы об этом упомянули… да, изменилось. Экран, который защищает от сквозняка из спальни… он был немного сдвинут влево.
– Вот так? – Пуаро быстро переставил экран.
– Еще чуть-чуть… Вот сейчас точно.
Раньше экран закрывал половину сундука. А сейчас он скрывал его почти полностью.
– А почему вы думаете, что его подвинули?
– Я не думаю, сэр.
Еще одна мисс Лемон!
– Мне кажется, – задумчиво продолжил Бёрджесс, – так майор освободил проход в спальню. На тот случай если б дамы захотели скинуть там свою верхнюю одежду.
– Возможно, вы правы. Но может быть и другая причина. – Слуга вопросительно посмотрел на детектива. – Сейчас экран полностью закрывает сундук и ковер под ним. Если б майор Рич ударил мистера Клэйтона кинжалом, то кровь сразу же протекла бы в щели в днище сундука. Кто-то мог это заметить – точно так же, как это заметили вы на следующее утро. Поэтому экран и передвинули.
– Мне это не пришло в голову, сэр.
– А какое здесь освещение? Яркое или тусклое?
– Сейчас покажу, сэр.
Слуга быстро задернул шторы и зажег пару ламп. Они загорелись мягким желтоватым светом, настолько слабым, что при нем вряд ли можно было читать. Пуаро посмотрел на люстру на потолке.
– Она не горела, сэр. Мы редко ее используем.
Сыщик осмотрел комнату при этом мягком освещении.
– Не думаю, чтобы можно было заметить какие-то пятна крови, сэр, – добавил Бёрджесс. – Свет слишком тусклый.
– Вероятно, вы правы. Тогда зачем сдвинули экран?
– Страшно даже подумать… – Слуга поежился. – Такой славный джентльмен, как майор Рич, и сделал такую ужасную вещь…
– То есть вы не сомневаетесь, что это его рук дело? А почему он это сделал, а, Бёрджесс?
– Ну, он же прошел войну. Его вполне могли там ранить в голову, правда? Говорят, что иногда это проявляется через много лет. Они внезапно трогаются умом и не соображают, что творят. А еще говорят, что чаще всего в таких случаях достается самым близким и дорогим. Как вы думаете, могло так быть?
Взглянул на мужчину, Пуаро вздохнул.
– Нет, – сказал он, отвернувшись, – все было не так.
Как по мановению волшебной палочки, в руке Бёрджесса оказалась хрустящая банкнота.
– Спасибо, сэр, но я, право…
– Вы здорово мне помогли, – сказал Пуаро. – Показав мне эту комнату. Показав мне то, что в ней находится. Показав мне, что произошло в тот вечер. Невозможное возможно! Запомните это. Я сказал, что существуют только две вероятности, – и ошибся. Оказалось, есть еще и третья. – Он еще раз осмотрел помещение и поежился. – Откройте шторы. Пустите сюда воздух и свет. Комнате это необходимо. Ее необходимо проветрить. Думаю, пройдет много времени, пока она очистится от того, чем сейчас заражена, – от мучительных воспоминаний о ненависти.
С открытым ртом Бёрджесс подал Пуаро шляпу и пальто. Казалось, он окончательно сбит с толку. Детектив, который обожал делать туманные заявления, быстрыми шагами спустился по лестнице.
Когда он добрался до дома, то сразу же позвонил инспектору Миллеру.
– Что случилось с чемоданом Клэйтона? Жена говорит, что он у него был.
– Мы нашли его в клубе. Он оставил его у швейцара. А потом, по-видимому, забыл и ушел без него.
– А что в нем было?
– А вы как думаете? Пижама, чистая сорочка, туалетные принадлежности…
– Логично.
– А вы что ожидали там найти?
Пуаро проигнорировал вопрос.
– Что касается этого стилета, – сказал он. – Я предлагаю вам связаться с той женщиной, которая убирает дом миссис Спенс. Надо выяснить, не видела ли она в доме нечто похожее.
– Миссис Спенс? – Миллер присвистнул. – Так вот куда вас занесло! Спенсам показывали стилет. Они не узнали его.
– Спросите их еще раз.
– Вы хотите сказать…
– А потом расскажете мне, что они ответят.
– Даже не могу себе представить, до чего вам удалось докопаться…
– Перечитайте «Отелло», Миллер. И задумайтесь о действующих лицах. Мы пропустили одно из них.
С этими словами детектив отключился. После этого он набрал номер леди Чаттертон. Линия оказалась занята. Пуаро попробовал чуть позже, но также безуспешно. Тогда он позвал Джорджа, своего лакея, и велел ему звонить до тех пор, пока ему не ответят. Ибо знал, что леди Чаттертон может болтать по телефону часами.
Усевшись в кресле и осторожно сняв свои туфли из кожи ручной выделки, Пуаро пошевелил большими пальцами ног и откинулся на спинку.
– Я становлюсь старым, – произнес он вслух. – И быстро устаю… – Тут его лицо просветлело. – Но серые клеточки – они все еще функционируют. Медленно, но функционируют… Да, Отелло. Кто же о нем заговорил? Ах да, миссис Спенс. Чемодан… экран… труп, похожий на тело спящего человека. Очень умное убийство. Продуманное и спланированное заранее… И, мне кажется, совершенное с наслаждением!
В этот момент Джордж сообщил ему, что леди Чаттертон на линии.
– Говорит Эркюль Пуаро, мадам. Я могу переговорить с вашей гостьей?
– Ну конечно! А вы что, месье Пуаро, совершили чудо?
– Пока нет, – ответил детектив, – Но возможно, оно уже на подходе…
Наконец в трубке раздался голос Маргариты – негромкий и мягкий.
– Мадам, когда я спрашивал у вас, не заметили ли вы чего-то необычного в тот вечер, вы нахмурились, как будто что-то вспомнили – а потом эта мысль вылетела у вас из головы. Может быть, речь шла о том, как стоял в ту ночь экран?
– Экран?… Ах, ну да, конечно. Он был не совсем на своем обычном месте.
– Вы в тот вечер танцевали?
– Конечно.
– И с кем чаще всего?
– С Джереми Спенсом. Он отличный танцор. Чарльз тоже неплох, но не так эффектен. Он танцевал с Линдой, и время от времени мы менялись партнерами. Джок Макларен не танцует; он занимался пластинками и выбирал для нас мелодии.
