– Клэйтон закричал бы!
– Нет, если бы его перед этим накачали лекарствами, – ответил Пуаро. – Если верить показаниям слуги, мужчина «вроде бы как спал». Клэйтон действительно спал – его накачал лекарствами единственный человек, кто мог это сделать, – тот, с кем он выпивал в клубе.
– Джок? – Удивление Маргариты было сродни детскому. – Джок? Только не старина Джок. Да я же знаю его всю свою жизнь! Для чего, ради всего святого, Джоку…
Пуаро повернулся к ней.
– А почему два итальянца дрались на дуэли? А почему молодой человек застрелился? Джок Макларен тоже был молчаливым человеком. И он, возможно, намеренно выбрал для себя роль верного друга – вас и вашего мужа. Но потом появился майор Рич. А это для него было уже слишком! Не помня себя от ненависти и желания, Макларен спланировал идеальное убийство – более того, двойное убийство, – потому что майора должны были непременно признать виновным в первом. А когда ваш супруг и майор Рич исчезнут с его пути, вы, по его разумению, наконец-то обратите на него внимание. И возможно, мадам, вы так и поступили бы… что скажете?
Маргарита в ужасе не сводила с него широко открытых глаз. Почти теряя сознание, она выдохнула:
– Возможно… Я не знаю…
И тут раздался неожиданно властный голос инспектора Миллера:
– Все это здорово, Пуаро. Но это только теория, и ничего больше. Никаких доказательств у вас нет, а значит, все это, скорее всего, неправда.
– Все это правда от начала и до конца.
– Но доказательств-то нет. Нам не за что уцепиться.
– Вы ошибаетесь. Думаю, Макларен, если ему прямо все рассказать, признается. То есть если до него четко донести, что Маргарита Клэйтон знает… – Пуаро помолчал, а потом добавил: – Потому что, когда он это поймет, для него это будет конец. Идеальное убийство окажется никому не нужным.
Спящая собака
Лили Маргрэйв нервно расправила на колене перчатки и бросила взгляд на человека, сидевшего в большом кресле напротив нее.
Она слышала об Эркюле Пуаро, известном детективе, но видела его впервые.
Его несколько нелепый, комичный вид мешал ей отнестись к нему со всей серьезностью. Неужели этот смешной человечек с яйцеобразной головой и громадными усами может творить чудеса, которые ему приписывают? То, чем он занимался, сидя перед ней, показалось ей особенно легкомысленным. Он складывал пирамиду из крохотных кусочков разноцветного дерева, и казалось, она интересует его гораздо больше, чем рассказ Лили.
Но когда она внезапно замолчала, Пуаро цепко взглянул на нее.
– Мадемуазель, умоляю вас, продолжайте. Не думайте, что я вас не слушаю, – слушаю и очень внимательно.
И он вновь стал складывать деревяшки одну на другую, в то время как девушка продолжила свой рассказ. Это была жуткая история, полная насилия и трагедий, но голос рассказчицы был настолько спокоен и лишен всяких эмоций, а сам рассказ настолько лаконичен, что, казалось, она совсем забыла упомянуть в нем о каких-либо человеческих эмоциях.
Наконец Лили замолчала.
– Надеюсь, – с тревогой сказала она, – я изложила все достаточно понятно.
Пуаро несколько раз кивнул. Потом провел рукой по пирамиде, и деревяшки рассыпались по столу, а детектив откинулся на спинку кресла, свел кончики пальцев перед собой, поднял глаза к потолку и начал свое обобщение:
– Сэра Рубена Астуэлла убили десять дней назад. В среду, то есть позавчера, его племянника Чарльза Леверсона арестовала полиция. И вот факты, свидетельствующие против него, – поправьте меня, мадемуазель, если я в чем-то ошибусь.
Сэр Рубен задержался допоздна в своей святая святых – Башенной комнате. Мистер Леверсон, поздно приехавший домой, воспользовался своим ключом, чтобы войти в дом. Позже дворецкий услышал, как он ссорится с дядей, – комната слуги находится прямо под Башенной комнатой. Ссора закончилась звуком, напоминающим падение стула, и приглушенным криком. Испуганный дворецкий собирался подняться и посмотреть, в чем дело, но через несколько минут услышал, как мистер Леверсон, весело насвистывая, выходит из комнаты, и благополучно забыл обо всем. Однако на следующее утро горничная нашла мертвого сэра Рубена за столом в его кабинете. Ему нанесли удар каким-то тяжелым предметом. Как я понимаю, дворецкий не сразу рассказал обо всем полиции, что вполне естественно, да, мадемуазель?
Этот неожиданный вопрос заставил Лили Маргрэйв вздрогнуть.
– Простите? – переспросила она.
– В таких случаях никогда не следует забывать о человеке, вы согласны? – сказал маленький человечек. – Когда вы рассказывали мне эту историю – так интересно и так сжато, – участники вашей драмы напоминали скорее марионеток. А меня, меня всегда больше всего интересуют человеческая психология. И я сказал себе – этот дворецкий… как, вы сказали, его зовут?
– Парсонс.
– Так вот, этот Парсонс, скорее всего, достойный представитель своего класса и поэтому должен сильно не любить полицию, а поэтому постарается рассказать им как можно меньше. Кроме того, он ни за что не поведает ничего из того, что может бросить тень на одного из членов семьи. Кто угодно – взломщик, грабитель, – но он будет стоять на этом со всей силой своего упрямства. Да, лояльность слуг – это интересное поле для исследований…
Пуаро с улыбкой откинулся на спинку кресла.
– Как я понимаю, – продолжил он, – все в доме уже рассказали свою версию произошедшего. Среди них был и мистер Леверсон, который заявил, что поздно пришел домой и лег в постель, так и не увидевшись с дядей?
– Именно это он и сказал.
– И никому в голову не пришло сомневаться в его показаниях, – задумчиво произнес Пуаро, – кроме, естественно, Парсонса. А потом появился этот инспектор из Скотланд-Ярда – кажется, вы сказали, что его зовут инспектор Миллер? Я его знаю. Пару раз мы встречались с ним в прошлом. Таких, как он, называют людьми проницательными, настоящими ищейками и пройдохами. Да, я его знаю!
И вот этот проницательный инспектор Миллер замечает то, чего не заметил инспектор из местного участка. Он замечает, что Парсонс чувствует себя не в своей тарелке, и понимает: тот что-то утаил. Eh bien, он допрашивает Парсонса с пристрастием. К этому моменту уже всем понятно, что в ту ночь никто незаконно не проникал в дом, так что убийцу следует искать в доме, а не вне его. Парсонс же чувствует себя очень испуганным и несчастным, и облегчение приходит к нему только тогда, когда его секрет буквально вытягивают из него клещами. Он сделал все, что было в его силах, чтобы избежать скандала, но существуют же какие-то границы. Инспектор Миллер внимательно выслушивает рассказ Парсонса, задает ему один-два вопроса, а потом проводит свое собственное маленькое расследование. И обвинения против Леверсона становятся все серьезнее и серьезнее.
На краю шкафа в Башенной комнате обнаружены кровавые отпечатки пальцев, и оказывается, что они принадлежат Чарльзу Леверсону. Горничная сообщает инспектору, что утром после убийства вылила целую раковину воды с кровью в комнате мистера Леверсона. Молодой человек объяснил ей, что порезал палец, – и на пальце у него действительно есть порез, но только очень маленький! Манжета его вечерней сорочки была застирана, но полиция все-таки умудрилась найти пятна крови на внутренней подкладке рукава его пиджака. Юноша испытывал острую нехватку денег, а в случае смерти сэра Рубена получал все его состояние… Да, мадемуазель, факты говорят сами за себя. – Пуаро помолчал. – И тем не менее вы сегодня появляетесь у меня.
