— Мир номер двадцать пять, — Иван, подняв забрало, жадно вдохнул пахнувший выхлопными газами и фекалиями холодный воздух. — Это моя точка перехода сюда, ее я ни с чем не спутаю.
— И как мы сюда попали? — спросила Анька.
— Беглец на хвосте притащил. Все равно, что дернул за руку и втащил в дверь, примерно так.
— Ну и где эта сволочь сейчас? — я с негодованием оглядел окрестности.
Никого, вообще никого. Только вон большая пробегающая вдоль забора жирная крыса на мгновение подсветилась красным силуэтом и пропала, комп признал ее неопасным противником.
— А вот черт его знает! — сказал Иван. — Где-то в этом мире, локации появления у нас разные. Меня местный мир запомнил и вывалил из междумирья вместе с вами здесь, а он проявится в другом месте.
— Что же нам делать?
— Ну, собственно говоря, у нас есть два варианта. Либо вернуться, доложить о происшедшем, и выпасать эту сволочь и дальше, надеясь при удобном случае взять на горячем.
— Или?
— Или остаемся здесь, продолжаем ту работу, которую я здесь веду и находим его. А потом все по той же схеме.
— Откатник сдох, — сказал я, посмотрев на красную метку на экране шлема.
— Ну сдох и сдох, скользнуть мы можем и без него, — отмахнулся Иван. — Мы Скользящие, или где? И вообще, прекращайте надеяться на техномагические гаджеты. Я понимаю, что с откатниками легко и просто, любой лох не напрягаясь вернется в свой мир. Но они вообще не для этого, а для тяжело раненого или умирающего оперативника, которому в силу состояния невозможно забросить себя назад, скользнув как обычно. Это вам прощалось, и то, пока вы были молодыми и неопытными стажерами, только-только начавшими обучаться Скольжению. Теперь вы все равно молодые и неопытные, но получше, чем в начале. Сколько у тебя М-индекс?
— Двести девяносто восемь, а у нее, — я показал на сестру, — триста двадцать пять.
— А в начале было тридцать и пятьдесят два, если не ошибаюсь…
— Ну вроде того.
— Я за то, чтобы остаться. Почитала я про этот мир, мы здесь сможем спокойно натурализоваться, — вмешалась Анька. Вот неймется девке!
— На ваше усмотрение, — отмахнулся я. — Как скажете, так и будет, все равно до осени я совершенно свободен, как и ты. И вообще, разве это решается голосованием? Существуют же протоколы, в которых четко записано, как поступать в подобных ситуациях.
— Деду скажи, — фыхнула Анька. — То-то он их соблюдал.
— Цыц, детвора, — сказал Иван. — Вас готовили в помощь мне, вот и будете помогать.
— А что скажет дед и остальные?
— Ничего не скажет. Он сейчас явно отслеживает наши перемещения по «Капищу» и прекрасно знает, куда мы попали и где находимся. А чтобы не сомневался…
Иван отвернулся, надиктовал в ларингофон с полминуты, бубня себе под нос.
— Гюльчатай, открой личико! — негромко сказал я.
— Я не Гюльчатай, и понятия не имею, кто это, — Иван поднял забрало вновь.
— Я тоже, прилепилась эта поговорка от деда.
— Вот вам и нетрадиционное использование откатника, — Иван снял с себя прибор и подсоединил его к шлему. — Крайне не рекомендуется, но не в этой ситуации.
Он постоял пару минут, задумавшись, затем отсоединил откатник, и, нажав кнопку, кинул его от себя. Хлопок сжавшегося воздуха — и гаджет исчез.
— Теперь будут знать, что мы не в самоволке и живы-здоровы. А нам надо выдвигаться.
— Куда?
— Туда, куда надо попасть вовремя, — загадочно сказал Иван.
Глава 10
— Так что про свои великосветские привычки можете забыть, — князь Сапаров закинул нога на ногу, сидя в кресле у камина, бросавшего красноватые отблески на ковер.
— И кто мы теперь? — спросил Иван, разглядывая свой новый электронный паспорт Российской Империи с донельзя фальшивой биографией и настоящим голофото.
— Ну вы, по документам, граф Верейский из Царства Польского, точнее Привисленского края. Хоть слово по-польски знаете?
— Только «пся крев» и «курва пани», — сказал Иван.
— В принципе и этого достаточно, — покачал ногой князь. — Верейский после смерти родителей в нежно-бессознательном возрасте был увезен родственниками в Екатеринодар, и воспитывался до их смерти подальше от пшеков и без них, так что польскую мову не разумеет. Вы практически нищий, как и любой польский пан, которых на гектаре сотню можно собрать, там любой голодранец граф или аж герцог. Компенсация, так сказать, голой жопы титулом. Но у вас есть деревня Верейки, на границе с Малороссией — вот в нее соваться категорически не рекомендуется, морду молодого пана там еще забыть не успели и его детские проделки тоже. А это самое опасное — поймают на тех временах, когда мелкий пан с голой писькой бегал купаться на речку, ну и тэдэ, и тэпэ.
— Ну уж этому меня можете не учить, — усмехнулся Иван. — Я как бы…
— Да знаю я, знаю… — махнул рукой Сапаров. — Иначе бы здесь уже были добродушные люди из Тайного Приказа.
— А мы? — спросил я.
— Вы? — князь критически осмотрел нас с ног до головы. — Так, мелкопоместные дворянчики Разумковы с глухой провинции, причем настолько мелкопоместные, что почти безземельные. Даже титул вам не положен, обойдетесь «благородиями». Муж и жена, правда по паспортам немного старше, по двадцать пять лет, детей нет, родителей — тоже. Предупреждение то же — как услышите о ком-то, говорящем с рязанским говором, лучше отойти в сторонку, чтобы случайно не найти знакомых или хрен знает насколько дальних родственников.
— Получше ничего не было? — спросил Иван.
— Всегда пожалуйста, — укорил князь. — Ну уж извиняйте, Ваше Сиятельство, не было. Представьте себе, какого труда мне стоило за все это время провести подбор нужных неопознанных покойничков, ну или провести по документам, как неопознанных? Это не так-то легко в нашей Империи, у вас может быть и проще, не знаю, не бывал. И так пришлось личность Разумковых увести у Предтеч, нужного материала для вас всех не нашлось. Кто же знал, что ко мне явится оттуда не один визитер, а сразу трое?
— Ну, так получилось, — сказал Иван. — Спасибо, конечно. Предосторожности будем соблюдать, в полицейские протоколы с мордобоем не попадать, на телевидении интервью не давать и не лезть в свои родные пенаты, то есть гребеня.
— Да, примерно так. Уж надеюсь на ваше благоразумие и профессиональную выучку. А то как-то не хочется стоять с завязанными глазами у стенки и слушать щелканье затворов расстрельного взвода.
— Не беспокойтесь. Ликвидируют вас скорее всего по-тихому, пульку в голове успеете почувствовать, и все.
— Умеете вы успокоить, граф…
Тот, у кого мы остановились, был личностью интересной и даже очень. Молодой князь, а вообще технически княжич, Сапаров, не наследник рода Сапаровых по майорату, жил отдельно в своем доме под Петербургом. На то было несколько причин.
