«Холодными закусками и супом закусывают только недорезанные большевиками помещики» — всплыла у меня фраза из Булгакова.
Я тоже опрокинул чарку, и потянулся к манящим меня соленым рыжикам.
— Ты особо не налегай, — уперся в меня локоток моей «супруги».
— Я принял меры, — успокоил ее я. По совету деда старая агентская хитрость — выпить за час до застолья, где тебе будут наливать без меры и стараться споить, бутылку легкого пива. Работает на все сто, как я успел убедиться. Только именно легкого и именно одну, а то получится невтащенный ерш и наоборот моментально развезет.
Ну и веселье понеслось. Зала наполнилась стеклянным перезвоном посуды, душераздирающим царапаньем вилок о тарелки и задорным чавканьем. Благовоспитанные поросята добрались до купеческого корыта. Сказав алаверды и слушая здравицы, я лишь делал вид, что пью, на самом деле пригублял — увы, фикуса, страдающего алкогольной зависимостью, в поле зрения не было, да и любопытных глаз было много.
Ага, вот и нарисовался треугольничек, которому не грозило перейти в тройничок. Молодая, но жирнотелая — не люблю «бодипозитивная», нечем тут позитивить, жрать меньше надо — мамзель, кустодиевского типа, злобными глазами смотрела на Аньку, уловив не скрывающийся Мишанин влюбленный взгляд.
— У тебя нарисовалась хейтерша, — шепнул я ей на ухо.
— Я в курсе, — она проследила за моим взглядом, уперевшись в злобные зенки купеческой дочери. — Но Мишане все равно не светит. А попробует предъявить претензии — получит по своим жирным сиськам.
— Даже не сомневаюсь в этом, — хмыкнул я. — Мы, Разумковы, безбашенные, насколько следует из досье.
— Именно, — подтвердила Анька и сделала большой глоток кларета из бокала. — Закусывать не забывай.
Я хмыкнул — Анька была в своем репертуаре.
— Конечно, дорогая! — я ухмыльнулся. — А то наша сегодняшняя ночь безумной любви будет испорчена.
Под злобное шипение Аньки, я насадил на вилку корнишон и, подмигнув ей, отправил его в рот. Троллить сестру — что может быть приятнее?
Чего я не люблю в застольях — надо сидеть подряд за столом несколько часов, слушать чужие разговоры, поддакивать с умным видом, когда к тебе обращаются. Ну только что еще жрать да пить. Зато потом начинается самое интересное — когда народ хорошенько нагрузится, то он начинает болтать лишнего и его начинает тянуть на подвиги. Вот и посмотрим. Так что из-за стола я наконец-то вышел с большим облегчением — нельзя столько жрать, желудок у обычного человека размером со стакан воды, а в него пытаются впихнуть столько, что…
Фух! Наконец-то мы с сестрой вылезли из-за стола, и тихонечко вышли на веранду внутреннего двора. Но побыть наедине не удалось — за нами увязался Мишаня.
— Ну как вам? — с надеждой спросил он.
— Миша, ты знаешь, что такое пати? — насмешливо спросил я. — И разницу между ним и званым обедом? Мы думали, что действительно будет вечеринка, а получилось семейное торжество, а вместо молодежи папики с пузиком и кошельком.
— Ну если бы я сказал про званый обед, вы бы не пришли, — смущенно сказал он.
— Пришли бы, только оделись поприличнее, как и полагается дворянам, — сказал я.
— А что, я вполне прилично одета, дорогой! — подколола меня сестра, посмотрев вниз на свое платье-мини, заканчивающееся далеко выше колена. — Да, Миша?
Мишаня стал аж пунцовым. Ну нельзя же так напрягать клиента, во Анька дает!
— А что у вас тут из развлечений есть? — попытался перевести разговор я на другую тему и тут же напрягся, услышав стрельбу в саду.
— А вот это и есть, — сказал Мишаня. — Расслабьтесь, это папенька, нажрамшись, развлекается. Он у меня фанат оружия, у него даже стенд свой есть. Но по звуку он взялся за свой любимый пистолет.
Мда. Только пьяных стрелков не хватало. Хотя как некоторые стрелки утверждают, после стольничка руки не дрожат, типа способствует. Но в его папаше сидел, по моим прикидкам, штоф беленькой, а это много. Развлекаются господа из купеческого сословия…
— Ой, как интересно! — захлопала ресницами Анька. — Пойдем посмотрим, дорогой! Миша, покажи дорогу!
Черт, сестрица, куда тебя несет? Не иначе, очередную пакость задумала.
— Чтоб ни-ни, — грозно сказал я ей, понизив голос.
— Да ладно тебе. Хоть какое-то развлечение, а то тут веселье как на похоронах. Хотя и там веселее, баяны рвут, а тут…
В глубине сада папенька устроил тир и теперь стрелял в мишень шагах на тридцати из старомодного «Нагана» — где только такую редкость накопал? Впрочем, в этой ветке реальности я бы ничему не удивился. Но Мишанин папенька был не только ретроград — на дощатом столе перед ним лежали и вполне актуальные образцы, старый кольтовский пистолет, популярный до сих пор, а также «Глок-19» и ФН.
— Вот это, господа, и есть настоящее оружие, а не эти плунжеры, мать их задери! — наставительно сказал папаша, сжимая в руке еще дымящийся наган. — Превратили благородное искусство стрельбы в какую-то порнографию!
Собравшиеся человек пятнадцать вяло зааплодировали. Видимо, господа и дамы знали причуды купца, поэтому пришли просто так, поддержать, а то и параллельно решить дела, пока он пьяный, добренький и воодушевленный.
— Кто хочет? — он обвел взглядом покрасневших буркал кучку собравшихся. — Десять золотых рублей тому, кто меня перестреляет!
— Ну все, папа решил опять с червонцем расстаться, — вздохнул Мишка.
— Что так? — я глянул волховским зрением, приблизив мишень, стоящую шагах в тридцати. Для любителя очень даже прилично, восьмерки и девятки. Не скажешь, что бухой в жопотень.
— Я! — из кучки собравшихся вышел один. — Позволите?
— О, господин Савельев, мой давний оппонент! — довольно осклабился купец. — Прошу вас, прошу!
— Ну все, Савельеву этот червонец и достанется, — вздохнул Мишаня.
— Что так? — спросил я.
— Он бывший жандармский офицер и превосходный стрелок из пистолета. Настолько хорош, что Высочайшим соизволением ему запрещено принимать участие в дуэлях под страхом пожизненной каторги.
— Наган, господин Савельев?
— Детская игрушка, Ваша Степенность, — скорчил рожу бывший жандарм. Впрочем, и корчить-то было не надо, и так неприятная, да еще эти мерзкие усики. — Я признаю только серьезный калибр.
Савельев взял «Кольт», осмотрел его, вынул магазин, два раза передернул затвор и сделал контрольный спуск. Профи, однако. Такая привычка у многих, у которых он на постоянном ношении — при запарке можно не вынуть магазин и дослать патрон, а потом сделать контрольный спуск не вхолостую Дед рассказывал, как один водила из вспомогательных служб после двух суток на ногах без сна, сопровождая кортеж ЕИВ, сначала передернул затвор, а потом вынул магазин. Пуля гуляла рикошетами по залу, пока не угодила точнехонько в стационарную радиостанцию.
