— Дело вот какое, — Куракин изложил волхву все, что знал.
Тот степенно погладил седую бороду, став похожим на Деда Мороза, по недоразумению облаченного в деловой костюм. Потом закрыл глаза и превратился в неподвижного истукана.
Прошла минута, вторая, третья… Козьма все так же сидел, не меняя позы, с закрытыми глазами. Куракин испытующе смотрел на него, ожидая, когда этот древний истукан проснется. Потом, не выдержал и кашлянул.
— Хорошо, я возьмусь за ваше дело, — Козьма открыл глаза, в которых словно бы горел потусторонний огонь, отбрасывающий блики на зрачки волхва.
— Вы их найдете? — с надеждой спросил Куракин.
— Я возьмусь за ваше дело, — повторил старый волхв.
— Оно не только мое, оно и Императора, — уточнил Куракин. — Государственной важности!
— Я пережил царей, генеральных секретарей и президентов, и вашего Императора тоже переживу, — медленно сказал волхв. — Мне нет дела до сюзеренов, мне есть дело только для моей родной земли, России и не только, везде, где был мой род.
— Так вы…
— Что вам непонятно? — спросил волхв голосом, от которого, казалось, завибрировали стены кабинета.
— Нет-нет, все… — пролепетал испуганно Куракин. Сила волхва не просто поражала, она угнетала. Даже он, официально самый сильный волхв в Российской Империи, не мог тягаться со Стариком.
— Мне будут нужны все ваши данные, — сказал волхв. — На бумаге, а не на ваших этих новомодных электронных досках и очках. Я умею работать и с вашими сатанинскими штучками, но предпочитаю видеть черты и резы на бумаге.
— Вот, конечно, пожалуйста, — засуетился Куракин, доставая увесистую папку с бумагами. — Что-нибудь еще?
— Ничего. Я вам сообщу.
— Все будет очень щедро оплачено…
— Я работаю не за деньги, если вы еще это не поняли, — сказал Козьма, поднимаясь с кресла.
— Как с вами связаться?
— Никак. Не ищите меня, — сказал Козьма, беря в руки папку. — И, если ваше дело окажется неправым, не взыщите.
У Куракина побежали мурашки по спине. Хотя чего бояться — в данном случае он был прав. А вот как посмотрит на это дело Старик… В любом случае, в волхве он был уверен. Главное — добраться до пришельцев, а остальное потом, по мере поступления.
— Эй, вставай, здоров ты дрыхнуть! Даже посадку проспал, — Иван потормошил меня за плечо.
Я проморгался сонными глазами. Из иллюминатора лился яркий солнечный свет. Самолет стоял на бетонке довольно-таки приличного аэропорта, залитого столь нелюбимым мной солнцем.
— Все, пошли!
Я ступил на трап и попал словно в баню — да тут градусов за тридцать! И это с самого утра. А говорили — Северо-Восточный Туркестан… Похоже, тут понятие «Северо-Восточный» сильно относительное, по мне так юга голимые.
У трапа уже ждал узкоглазый китайский фургон с мордой покемона.
Пока мы с Иваном, обливаясь потом, разгружали наши боксы, Анька летящей походкой спорхнула с трапа и теперь разглядывала здание аэровокзала.
— Пока тут некоторые прохлаждаются… — буркнул я сердито, кантуя очередной тяжелый бокс.
— Работайте, негры, солнце еще высоко, — пропела она. Ну понятно, она не просто прохлаждается, а ведет наблюдение. Пусть работает.
Наконец последний чертовый ящик был загружен в фургон, и мы заняли места в салоне китайской бурбухайки.
— Куда едем? — спросил улыбчивый казах в тюбетейке. — «Зодиак», «Престиж», «Релакс»? Или куда-то еще?
— На твой выбор, любезный, — ответил Иван. — Где потише, шум города надоел.
— Геологи? — спросил казах, оскалив белоснежные зубы.
— Ага, — сказал Иван и промолчал, всем видом демонстрируя неготовность к разговору.
— Хорошо, — вновь улыбнулся водитель.
Все удобства были за городом. Пришлось мне разглядывать пейзажи, поглубже посадив на переносицу очки — как я и говорил, солнце не люблю.
Через полчаса нас с нашими пожитками заселили в один из номеров загородного отеля. А вот водителя Иван не отпустил, сунув ему несколько сотенных бумажек.
— Вы тут пока заселяйтесь, а мне надо съездить по делам в город. Ну и не расслабляйтесь, если что.
— Хорошо, — сказал я и с наслаждением плюхнулся на застеленную кровать, широко зевнув. — Щас как посплю!
— Хорек, — подколола меня Анька. — Дрыхнуть только и горазд. Ты себе неправильный позывной взял, надо было «Хорь». Он бы правильно отображал твою ленивую сущность!
— Ага, — безмятежно сказал я. — А раз я хорек, то требую, чтобы мне почесали пузико! Можешь начинать!
Ну тут в меня как всегда прилетела подушка. Ничто в этой жизни не меняется, и любимая детская привычка сестры кидаться подушками тоже никуда не делась.
Иван вернулся уже под вечер.
— Ну что, расположились? — спросил он.
— Ага. Даже пообедали и в бассейне искупались, — подтвердила довольная Анька.
— Значит, как расположились, так и увеиваемся, — обломал наши мечты по поводу предстоящего отдыха Иван.
— Значит? — спросил я, предчувствуя неладное.
— Выезжаем ночью. Я договорился с контрабасами, они переправят нас через границу в районе Достыка.
— Люди надежные? — поинтересовался я.
— Насколько может быть надежен контрабандист, перевозящий через границу группу людей? Причем, которых всего трое, и у которых есть, что взять? Ответ — ноль. Так что держимся начеку, есть подозрение, что нас могут кинуть.
Под покровом ночи мы погрузили наши кофры в подъехавший сильно потрепанный «Исузу», рожа владельца которого несла на себе следы вырождения и сильно намекала на прошлые знакомства с тяжелыми предметами, приложенными к ней с большой силой. Увидев такую обезьяну, хотелось перейти на другую сторону улицы — не мне, конечно, для меня он не соперник.
— Тэньги? — коротко спросил бибизян с ужасным акцентом.
Иван достал из напузника пресс с катеринками, перехваченный банковской резинкой.
— Здесь десять штук, как и говорили.
Бибизян не стал считать бумагу — умел ли он, это еще вопрос — и тронул машину с места.
Под фарами ночная степь совершенно лишилась своего очарования. Кочки, пыль, изредка отсвечивающие зеленым чьи-то глаза… Короче, никакой зрелищности.
Прогнав так с полчаса, водила свернул с дороги и погнал к высокому кургану, видневшемуся в степи и находящемуся явно не в стороне границы. Иван напрягся.
Водила заметил это и усмехнулся.
— Небо, Яогань, прятаться часа полтора, — он показал пальцем вверх, не отрывая рук от баранки. — Спутник, понимаешь?
