Я покосился на него. А что тут думать? Трубочка из питьевого резервуара с подсосом — и готово. Ну на всякий случай наденем на руки плетение Изоляции, чтобы уж для гарантии.
Осторожно ступая по обледеневшим камням, я приблизился к руслу реки. Вот они сказки про Мертвую и Живую воды, во плоти. Я подкачал насос, и из него полилась струйка жидкости, зажурчав во фляге. Все, можно вынимать, стекло вон даже запотело от моих рук.
— Держи! — в порыве озорства я кинул ее Ивану, оторопевшему от неожиданности на мгновение, но потом выхватившего фляжку из воздуха.
— Никогда больше так не делай! — сказал он. — Если бы фляжка раскрылась и пролилась струей мне на темечко, то можно было бы заказывать панихиду. Она убивает.
— Ну раньше бы сказал, — скорчил недовольную морду я. — А то — набери, набери…
— Ладно, — пробурчал Иван. — Привал — пять минут, восстановите силы, проверьте свои оболоки, и пойдем дальше. Наше знакомство с этим миром еще не закончилось.
Глава 4
По мосту Ледяному через Сыботу мы почти пробежали бегом. Хоть эта конструкция не производила впечатления ажурной, но и танки пускать по ней не следовало, да и самому как-то не особо хотелось искупаться в Забытной. Мост был не весь изо льда, кое-где в протертых нашими подошвами прозрачных прогалинах просвечивали старые, потемневшие от времени доски.
— Ну а теперь что дальше? — спросил я, глядя на гору впереди. — Что это вообще такое?
— Это Фаф-гора, хотя у нее много названий, в мифах народов Древа она звучит по-разному.
— Неужели будем туда взбираться? — без малейшего энтузиазма сказал я, меряя ее взглядом.
Не пятитысячник, конечно, но с километр будет. Этакая крепость, возвышающаяся над этим мертвым миром. И никакого желания лезть в гору не было от отсутствия не только снаряжения, но и подготовки.
— Нет, просто подойдем к ней поближе, и уже оттуда вернемся в наш мир. Лезть туда просто так без приглашения не стоит.
— Кто-то обитает?
— Да не просто обитает, — сказал Иван. — Целая мини-цивилизация. Если таковой можно назвать духов. Наверху — царство Пустое, оно же Льодяна Держава или Белая Земля. По описаниям там только снег и вьюга, погодка та еще.
— По описаниям?
— Да. Там мало кто был. И только по приглашению царицы города Ледянец.
— Ну вот, а говорили, что живых нет, только призраки…
— А живых и нет. Учителя, овладевшие силой Ис, и царица — энергетические сущности плотнее призраков, материализовавшиеся сознания. И в Ледянце, в саду Свежем, где передаются тайные знания, были только Навь и Прол.
— Навь, это я понимаю, наш дед, а кто такой Прол?
— Тот самый первый из наших Скользящих. Только двое удостоились чести быть приглашенными во дворец и получить знания от Учителей.
— Ни разу не слышали о таком, — подала голос Анька.
— И, боюсь, не услышите, — вздохнул Иван. — Он пропал на одной из миссий.
Да, и такое бывает, подумал я. Все-таки как ни крути, а мы специальная служба, пусть наши интересы и лежат в других мирах.
— А это часом не он? — кивнул я за спину Ивана.
Он резко обернулся, положив пальцы на кобуру с серийником. Нежданный визитер здорово смахивал на человека, но не больше того. Белая фигура, больше похожая на ожившую гипсовую статую — сходство тем больше, если посмотреть на глаза без зрачков, такого же белого цвета, как и все остальное. Одет в халат, на голове что-то такое, что я видел где-то на картинках про непальских гуркхов или кого-то подобного. Только вот никакой это не мрамор и не плоть и кровь — в волховском взоре эта фигура словно бы светилась белым светом Силы, переливающейся по жгутам этого создания.
— Учитель, — пораженно прошептал Иван.
— Уходите, — прозвучало у нас в голове, мраморные губы этого создания даже не дрогнули. — Дальше путь закрыт.
— Для нас? — спросил я.
— Уходите, — повторила фигура.
— Ворон, Сойка, — Иван обернулся к нам — Команда — отход.
Мы взялись за висевшие на груди откатники, переглянулись друг с другом и хлопнули по щитку-кнопке.
Снова неприятное ощущение рассогласования разума и чувств — и под ногами уже не замерзшая твердь Белы, а вполне себе нормальное наноактивное покрытие Зала Обмена.
— Кто это был? — спросил я.
— Один из Учителей, — ответил Иван. — Он же один из хранителей того мира.
— Хранителей?
— Ну а как ты думаешь, мир может быть без Хранителей? Чтобы любой случайно или не случайно попавший в него творил, то, что угодно? И Первородный, и Учителя суть хранители мира Ис. Ну а какой силой он обладает, вы видели сами, это энергия в чистом виде.
— И мы даже не поговорили с ним?
— Убедить его не получилось бы, только вызвало бы отторжение и неприятие. А поскольку мы в хороших отношениях с обитателями Рунных миров, делать этого не стоит.
— Ясно, — я начал расстегивать комбинезон. — И такое часто случается?
Иван помедлил перед ответом, словно что-то его тревожило.
— На моей памяти в первый раз, — сказал он задумчиво. — И первый раз я увидел Учителя вживую. Обычно мы спокойно ходим по этому миру никого не трогая, и ведя себя как и полагается гостям, пусть и привилегированным. Единственное правило было — не лезть на гору. Но похоже, что-то случилось. И это мне не нравится. Так что давайте переодевайтесь и — за отчеты. Опишите подробно все, что видели, слышали и ощущали.
— Так есть же полная запись нашего трипа?
— Камера, пусть и самая совершенная, не даст того, что ощущает и чувствует человек. Будем считать, что тренировочное задание выполнено успешно, а что нам пришлось его прервать в конце — не наша вина. Посмотрим, что записали камеры в М-режиме…
Жирная муха билась о стекло, пытаясь вырваться туда, где за окном уже все зеленело и цвело, под уже теплыми лучами майского солнышка. Я вертел в пальцах ручку, отставив написанный на листке ответ по матемагике — «Теории М-последовательностей».
Экзамен в университете проходил по-старомодному — никаких тебе гаджетов, никакой мобильной связи, и вообще никаких технологий. Вот тебе ручка, вот тебе листок, ах да! Еще и голова, если ты не забыл ее прихватить из дома, предварительно набив знаниями. Ну это конечно всегда со мной — по матемагике, как мы ее называли, у нас с Анькой выходила твердая пятерка, и что Графин Стаканыч, то есть Евграфий Степанович Гляссер прицепился? Мог бы и автомат поставить, но видимо решил действовать из принципа «все равны, но некоторые равнее», вкладывая в эти слова совсем противоположный смысл. Типа, если благородные и высокородные, то с них спрос выше, чем с разночинцев. Чтобы, значит, шепотки не пошли, что князья вон на халяву свои оценки получают.
