Мне становилось всё больше не по себе: сердце ныло и то колотилось, то почти замирало.
— Если вы всемогущи, — раздражённо сказал я, — то почему не избавите мир от войн?
— Мы способны на многое, — холодно молвил Александр. — Но войны прекращать не станем, таков уж мир. Ты видишь, что и я ношу меч. Напротив, мы вложим оружие в руки тех, кто достаточно отважен, чтобы его принять.
— Сами, значит, не хотите, — слегка огрызнулся я.
Похоже, я его задел: на лице появилась печаль.
— Мы не можем вступить в бой, — помолчав, сказал он. — Чуждые энергии разрушат планету. Мы давно оставили Землю, и наши тела сотканы из иных энергий, чем ваши. Недаром ты чувствуешь себя плохо в нашем присутствии.
Верно, меня подташнивало. Похоже, Александру и меч не понадобится, чтобы меня доконать.
— Поэтому и подбираете сотрудников? — вяло поинтересовался я. — Таких, как Симон?
Гость странно поглядел на меня: такие же чёрные глаза, как у незнакомки. И такие же бездонные.
— Симон на послушании. И он монах.
Я потёр лоб:
— Ну и что?
Наверное, я чего-то не понимаю. И тону в глазах Александра, словно в чёрном колодце.
— Такие, как Симон, не могут управлять космическими энергиями, — донеслось до меня. — Для этого нужны двое. Только мужчина и женщина вместе могут сбалансировать энергии так, чтобы они превратились в разящий меч, не обратив при этом планету в пыль. Мы уже миновали этот порог силы, и я могу обнажать меч лишь в других мирах. Вот почему Владычица берёт тебя в Сад, и ты уже одной крови с ним. Вот почему тебя будет ждать Кира.
Не очень-то я понял, голова кружилась всё сильнее. Вдруг почувствовал, как мне разжимают зубы, и в горло потекло что-то обжигающее. Я закашлялся, зубы ляскнули о металл, и Александр убрал фляжку.
— Извини, на сей раз обычное вино, — с ноткой юмора заметил он. — Не переливать же во флягу шампанское.
Я почувствовал себя лучше, туман развеялся.
Александр убрал фляжку, но остался стоять. Лицо изменилось, посуровело:
— В ближайшее время ты должен оставить институт. Это место будет… заклято. К сожалению, у вас нет более подходящего слова. До захода солнца, а лучше раньше, ты должен произнести слова: «Открой для меня дверь». Тогда тебе откроется дорога в Сад, и ты уже не сможешь вернуться. Возвращаться и не стоит. В вашем мире есть силы, которые готовят войну, но планируют её на более отдалённый срок. Однако мы не сторонники лишних страданий — поэтому то, что назовут Третьей мировой, начнётся раньше и пойдёт иначе, чем они предполагают. Если ты вернёшься на Землю, то увидишь её другой.
Мне не понравилось это «если». Но меня, похоже, не спрашивали, так что я только пожал плечами:
— Хорошо.
А Александр стоял задумчивый, поставив меч в ножнах перед собой. Кого-то он мне смутно напомнил…
Тут он поднял голову, и неясное воспоминание улетучилось.
— У меня есть ещё одно дело, — объявил он. — Ты станешь свидетелем того, что происходит редко. И, быть может, начнёшь понимать, как творят Владыки — словом!
Он повернулся к окну. Я заметил, что оно так и осталось чёрным.
А потом и окна не стало.
Снова как обрезало пол, снова мглою заволокло стены комнаты, снова у меня закружилась голова.
Преодолевая внезапную слабость, я глянул на своего гостя.
И не узнал.
Сумрачный воин стоит на фоне громоздящихся туч. Он опирается на меч, клинок отчасти выдвинут, и светится голубым пламенем. Теперь я понимаю, почему показалась странной одежда Александра — он в металлических латах. Только без шлема, и чёрные с проседью волосы развеваются на нездешнем ветру. И я, наконец, вспоминаю эту позу и этот взгляд, и меня в один миг прошибает ледяной пот. Великий воин не впервые посещает Землю.
Сзади доносится приглушённое восклицание, и я оборачиваюсь.
На этот раз пол не обрывается к сумеречному морю, а продолжается, только дальше покрыт ковром с красивым серым узором. Я вижу стол, зелёную настольную лампу — похоже, из малахита.
Наверное, удивляться у меня не осталось сил. Подумаешь, рабочий кабинет президента в Кремле, сколько раз видел по телевизору…
Вот только сам президент, похоже, ошеломлён, потому что медленно встаёт из-за стола.
Сбоку открывается дверь, человек в тёмном костюме быстро пересекает пространство пола и останавливается, словно упёршись в невидимую преграду. Совсем близко я вижу настороженные колючие глаза и понимаю, что это кто-то из охраны.
Но тут воин начинает говорить, и президент непроизвольно вытягивается по-военному, не отрывая глаз от фигуры с пламенным мечом. От того, кто тоже был лидером страны, пусть и давным-давно.
Слова падают тяжело.
— Наше предупреждение может быть дано лишь раз в столетие. Люди отказались от мудрого использования тонких энергий. Планета тяжело больна, её ресурсы истощаются, за них идёт отвратительная грызня. Близится всемирное правление жестокой олигархии, а следом гибель планеты. Мы не допустим мучительной агонии, пусть лучше мир будет очищен пламенем… Но вам Мы дарим надежду. Вот-вот с небес прольётся чёрный свет, вы не готовы к этой грозной энергии. Немедленно эвакуируйте всех, кто попадёт в зоны поражения. Пройдут годы, прежде чем люди смогут вернуться туда. В обстановке хаоса Россия подвергнется нападению. Отражайте атаку, избегая широкого использования ядерного оружия. Война не получит развития. По её окончании мир переменится: ваша страна и многие другие будут рассечены необитаемыми зонами, и вы не сможете управлять по-старому, из единого центра. Не противьтесь этому, продумайте новое устройство власти. Мы знаем, что вам известны идеи Братства. Если будете строить управление на их основе, то получите всю Нашу поддержку. Да пребудут с вами труд, радость, надежда и любовь.
Кабинет и ошеломлённое лицо президента медленно тают. Исчезает и воин с огненно-голубым мечом. Сумрак обступает меня. Моих сил хватает только на то, чтобы добраться до стола. Там я падаю на стул и роняю голову на руки, весь мокрый, будто ненароком свалившаяся в ванну мышь.
Бедная мышка, а кошка близко…
Наверное, я просидел так долго. Слышал какой-то далёкий заунывный звук, но не было сил поднять голову. Потом зазвонил телефон, и я нащупал трубку.
— Привет, Андрей! — раздался взбудораженный голос Романа. — Ты идёшь в бомбоубежище?
— Куда? — вяло спросил я.
— Ты что, не слышал сирены? Объявлена тревога, все должны укрыться в бомбоубежище.
— Очередные учения?
Я едва мог сосредоточиться: сердце то замирало, то начинало отчаянно биться; перед глазами всё плыло. Я дрожал от холода, майка насквозь промокла.
