Похоже, это старые друзья, в разговоре обходятся без званий.
— Да уж, — хмурится капитан. — Ты и в самом деле так считаешь, насчёт спасательной камеры?..
— А что, Михаил? Читал я один американский роман, где наш командир-предатель атомную подлодку угнал. Выдумка, конечно. Описывается, как хорошо американцы русский экипаж приняли, как в конце русские перед американским теликом слюни распустили. И мы так можем. Получим в награду по особнячку где-нибудь на Гудзоне, жён выпишем…
— Если они живы останутся, — отрубает капитан. — Раз мы получили такой приказ, то это война. Настоящая война! Всё-таки решили окончательно разделаться с Россией.
— А может быть, приказ уже отменили? Знаешь ведь, как бывает. Во время войны в Ираке янки заплатили командующему обороной Багдада, и тот отдал приказ прекратить сопротивление. И у нас, возможно, кое-то из генералов сейчас прикидывает, на сколько округлился его счёт в западном банке.
— Отставить разговорчики! — взрывается капитан. Но тут же машет рукой:
— Ладно. Может быть, ты и прав. Связи всё равно нет, не проверишь. На такую глубину даже сигналы со станции «Зевс» не доходят. Лучше взгляни на карту.
Он разворачивает на столе лист, тот помещается не полностью, большая часть голубая, и только по краю зелёное с коричневым.
— Из-за преследования мы отклонились от курса на Норфолк и оказались ближе к Нью-Йорку. До города всего 100 миль. Сейчас лодка на склоне подводного каньона, вершина выходит как раз к Нью-йоркской бухте. Неплохая позиция, а?..
На карте прочерчена прямая, начинаясь на синем и утыкаясь в коричневое. Второй офицер бросает взгляд на карту и некоторое время молчит.
— Да уж, — говорит нехотя. — Нас инструктировали, что в крайнем случай возможен и такой вариант. Но ведь там не военно-морская база, а гражданский порт. И большой город…
Оба вздрагивают, по корпусу разносятся хлёсткие удары. Капитан ударяет по столу обоими кулаками.
— Гена, и мне не нравится такой вариант! Там живут простые люди, там дети… Но мне также не нравится, когда хладнокровно уничтожают Россию. У нас под видом реформ загубили миллионы человек. Мне рассказывали про офицеров, которые стрелялись, потому что не могли прокормить семьи и жёны падали в голодные обмороки. А сколько невинных детей и стариков умерло? Американцам на это наплевать, они гордятся победой над Советским Союзом. А теперь, видно, решили окончательно разделаться с нами…
Другой офицер надвигает пилотку на красивые дуги бровей.
— Это старая задачка, Михаил, — медленно произносит он. — Ещё Достоевский в «Братьях Карамазовых» задавал вопрос: стоит ли всеобщая гармония слезинки замученного ребёнка?.. Просто выглядит этот вопрос сейчас по-другому. Стоит ли всеобщее счастье под водительством Америки слёз детей, что умерли от ран и голода после её гуманных бомбардировок? И ещё умрут? И вдобавок, достанется ли это счастье всем, или только немногим? Только арифметики, чтобы подсчитать это, ещё не придумали…
— А я не хочу считать! — взрывается капитан. — Если страдают русские дети, то пусть страдают и американские. Вот такая простая арифметика, и я готов взять всю ответственность на себя! — Он смолкает, тяжело дыша, и с явным усилием берёт себя в руки. — Но в этой ситуации остальные могут сделать выбор: исполнять приказ или спасаться? Что скажешь ты?..
Мёртвое молчание в каюте, только где-то вдали хлещет вода. Корпус снова звенит от хлёстких ударов. Капитан сумрачно улыбается:
— Думай быстрее! Возможно, нас уже обнаружили. Мне нужно отдавать приказ: или всем собираться в спасательную камеру, или…
— Или «врагу не сдаётся наш гордый Варяг…», — тихо заканчивает его собеседник. И горько добавляет:
— Я выполню твой приказ, Михаил… Ведь остаётся только это. Мы даже не знаем, уцелели у нас другие лодки или нет? Может быть, все потоплены, за каждой следила целая американская эскадра. А вот это может заставить их прекратить военные действия. Даже наверняка заставит. А то рассчитывают победить малой кровью…
Капитан заносит над картой кулак, но спохватывается и медленно разжимает пальцы:
— Это у них не получится! Будут знать, как нападать на Россию… Ладно, Геннадий, спасибо. Бери карту, тут уже нанесены все данные. Иди к себе и готовь всё, что у нас есть, к пуску. Я знаю, что на такой глубине вода может прорваться в лодку, однако рискнём. Скорее всего, мины не дойдут до цели, но это неважно. Пусть взорвутся, когда исчерпают запас хода. Одновременно запустим торпеды, причём в максимально быстрой последовательности. Надо, чтобы вражеские акустики запутались. А я пока проведу совещание.
Оба выходят в центральный пост, и красавец командир БЧ-2 сутулится, словно под невидимой тяжестью, а потом неуклюже ныряет в люк. Капитан смотрит ему вслед, а затем громким шёпотом приказывает:
— Помощник! Собери старших офицеров в кают-компании.
Это помещение рядом с командным постом, и, пока мимо пробегают люди, я с любопытством осматриваюсь. Нахожу циферблат глубиномера: 350 метров! Я не знаю предельной глубины погружения для лодок этого типа. Выдержит ли корпус?
Хотя на оставшееся время его хватит…
Кают-компания тесна и, если бы все места были заняты, вряд ли офицеры смогли встать, приветствуя командира. Но свободных мест много — присутствует всего шесть человек, — и люди встают. Возможно, некоторые офицеры погибли в затопленных кормовых отсеках, или не имеют права оставить посты. Я «вплываю» следом, чувствуя себя весьма неловко: мало того, что подглядываю за гибнущими людьми, так ещё чуть не толкаю их локтями.
На всех синие робы, испачканные маслом или мокрые, на пол стекает вода. Капитан не садится, а наклоняется, упираясь руками в стол. Сразу начинает говорить — тихо и жёстко:
— Товарищи офицеры! Не все в курсе, так как были заняты борьбой за выживание корабля. Поэтому даю вводную. В 8.40 мы начали получать радиограмму по каналу сверхнизкой частоты. Корабельная ЭВМ сопоставила кодированный сигнал с тем, что введён в её программу, и выдала сообщение, что получен боевой приказ. Вот распечатка, — капитан кидает на стол полоску бумаги с вереницей цифр, и к ней сразу тянутся руки.
— Первая цифра означает, что Россия подверглась массированному нападению США, скорее всего, с ограниченным применением ядерного оружия. Желающие могут проверить по книге кодов, — капитан кивает на сейф в углу кают-компании. — Вторые две цифры означают номер операции, а далее идёт код на запуск ракет. Нам предписано атаковать ядерными минами военно-морскую базу США в Норфолке, а крылатыми ракетами командные пункты и другие военные объекты в Вашингтоне… Приказ не был выполнен, поскольку в этот момент лодка была атакована надводным соединением противника. Мы были вынуждены погрузиться ниже пусковых глубин и отклонились от курса. Одна торпеда попала в корму, и лодка получила серьёзные повреждения. Мы заглушили реактор, запустили имитатор шумов и на некоторое время избежали обнаружения. Но, по всей видимости, ненадолго. Скорее всего, противник зафиксировал удар лодки о грунт, и надводное соединение снова идёт в нашу сторону. До Норфолка осталось двести миль, для минной атаки слишком далеко, а запуск ракет с такой глубины невозможен.
