Что же, довольно вежливо. Только как-то не верится.
— Ничего, — бодро отозвался я. — Назвался груздем, полезай в кузов. Мне придётся мне ко многому привыкать.
— Я видел, как вы избавились от моих… родственников. — Рарох приноровил шаг к моему и пошёл рядом, небрежно отшвыривая песок босыми ногами. — Ловко. Сестричка никак не придёт в себя от разочарования. А другому так вообще пришлось взять отгул.
Я искоса поглядел на попутчика — слишком легкомысленно тот выражался для сверхъестественного существа.
— Вы родственники? — Надо же было что-то сказать.
— В некотором роде, — поморщился Рарох. Вертикальная черта на миг прорезала надменный высокий лоб. — Точнее можно было бы объяснить, используя термины квантовой физики или философии неоплатонизма, но это как-нибудь в другой раз.
Я вздохнул и поглядел на солнце, не понадобилось даже щуриться. Мир вокруг словно поблек.
— Похоже, вы все пытаетесь задержать меня. Каждый старается по мере своих возможностей. Но как я могу помешать? — Мне вспомнилась сумрачная ирреальная Москва и видение шахматной доски на тёмной воде… — У меня нет ваших способностей, я всего лишь начинающий игрок. И не понимаю даже сути игры.
Рарох глянул на меня, и уголки чувственных губ презрительно опустились.
— Вы вступили в игру. И подписали контракт. А тем самым заставили принимать себя всерьёз.
Слова упали как тяжёлые камни, и по моему телу пробежала холодная дрожь. Тем временем в море выдвинулся унылый песчаный мыс, и мы стали уходить от залива, выбирая свободные промежутки между кустов. Солнце по-прежнему светило впереди, так что беспокоиться было не о чём.
— По сути дела, у меня не было выбора, — почти что пожаловался я. — Я хотел увидеть Киру и боялся, что иначе мы не встретимся.
— Выбор есть всегда! — Глаза Рароха вспыхнули как чёрные молнии. — А вы не думали о своих шансах выжить? Ведь речь идёт об Армагеддоне, последней и самой страшной битве всех времён. Она неоднократно откладывалась, но неизбежно наступит. Нам запрещено участвовать в сражении, ибо наша мощь столь велика, что в этом случае планета разлетится на атомы или частицы, ещё более мелкие. Поэтому исход сражения решат двенадцать человек с одной стороны и двенадцать с другой. Похоже на древние гладиаторские бои. Каждый пройдёт подготовку в течение десятилетий, а то и столетий, и станет непревзойдённым бойцом. Возможно, выживет лишь один, и даже он, скорее всего, погибнет от ран. Кира должна будет сражаться тоже, таков закон. Равное количество мужчин и женщин. Она наверняка погибнет одной из первых, и вам придётся смотреть, как она умирает. Вам не говорили об этом, когда кровью подписывали контракт?
— Нет, — прошептал я. Кусты расплывались в серое марево, и тоска стиснула сердце. — Но что я теперь могу сделать?
— Да что угодно! — надменно прозвучал голос Рароха. — Например, просто выйти из игры. По сути дела, вам навязали выбор — и вы сделали его из страха, что больше не увидите Киру. Но теперь можете сделать подлинно свободный выбор — скажем, остаться здесь. Этот мир обширен, и для всех тут найдётся место. Он пластичнее земного, им можно управлять силой мысли, и вы легко научитесь создавать всё необходимое. Только представьте, что у вас будет прекрасный собственный дом в приятном уголке морского побережья. Можно будет не обливаться потом и кровью, а целые дни проводить в блаженном безделье. И рядом с вами будет Кира! Ведь ей тоже предстоит пройти через этот мир. Я могу сделать так, что вы встретитесь всего через несколько часов…
Кто-то уже говорил, что у меня будет дом на берегу моря. Только ничего не говорил о безделье. Тот, кто всю жизнь провёл в трудах и сражениях и, похоже, продолжает вести такую же жизнь на других уровнях бытия…
И всё же слова Рароха звучали заманчиво. Почему меня всё время втягивают в какие-то истории? Не хочу я быть чьим-то избранником и сражаться в каком-то Армагеддоне, вообще думал, что это библейская сказка.
Кусты стали гуще, я уже с трудом пробирался между колючими ветвями. Мой спутник скользил рядом непринуждённо, словно едва касаясь земли. Смерклось, и небо приобрело розовый оттенок, будто где-то вдали полыхал лесной пожар. Солнце едва виднелось, как воспалённый глаз.
Я вздохнул:
— Звучит заманчиво. Но не наскучит ли скоро такая жизнь? Вот вы — живёте столетия, а может быть, и тысячелетия. Наверное, всё изведали. Не бывает порой скучно?
Кошачья грация изменила Рароху, он слегка споткнулся и метнул на меня пронзительно-жёлтый взгляд.
— Бывает, — голос прозвучал вкрадчиво и осторожно. — Вы видели меня на Луне, хотя это и не ваша Луна. Это лунный ад. Там было скучно, но на свободе другое дело. Вы не знаете собственной природы, Андрей, да и большинство людей не знает. Люди — не представители вида Homo Sapiens, как они гордо себя называют. Во Вселенной много рас, куда более разумных. Природа людей другая. Высший Дух — не стану отрицать, что Он существует, — действительно создал людей по собственному образу и подобию, но это означает совсем другое, чем думают ваши богословы. Человек создан как Homo Ludens — человек играющий, именно в свободной игре он полнее всего выражает своего создателя. Как Высший Дух устанавливает законы для Вселенной, так и вы можете устанавливать законы для себя. Но вы вечно связываете себя понятиями о каком-то долге. Оставьте это! Примите дар свободы, Андрей! Скоро вы научитесь менять тела и странствовать из мира в мир, как и мы. Обретёте мощь и испытаете несказанные наслаждения. Зачем связывать себя только с одной женщиной, с одной идеей или страной?..
— Достаточно! — прервал я. На сердце будто лежал тяжёлый камень, и слова выходили с трудом. — Возможно, вы правы. Возможно, Бог полностью поглощён своей игрой и нам остаётся только брать с Него пример. Но в игре бывают правила. Я принял их, пускай это было неосмотрительно. Теперь я пойду по дороге, которую выбрал. Пока не дойду до конца, а там посмотрим…
Рарох рассмеялся — тихо, но зловеще. Пошёл медленнее и неожиданно повернулся ко мне. Лицо его совершенно изменилось: щели зрачков пылали неистовым жёлтым огнём, а улыбка походила на тигриный оскал.
— Ты глупец, — прошипел он как разъярённая кошка. — И вдобавок упрямый глупец. Эта игра идёт уже слишком давно, и новички в ней, как правило, не задерживаются. Посмотри вокруг!
Я оглянулся. Мы забрели в какой-то сумрачный лес — вместо кустарников кругом стояли чёрные, без просвета между стволов деревья, они казались окаменевшими, и лишь над головой сквозь ветви виднелось багровое небо…
Солнца не было видно!
Сердце словно стиснули ледяные когти — мне было сказано идти по направлению к солнцу, а я сбился с дороги.
— Рарох!.. — я в бешенстве повернулся.
Тот стоял поодаль, на тёмной груди и лице трепетали красные отсветы, а зрачки казались щелями, ведущими в красновато-жёлтую бездну.
— Да? — спокойно сказал он.
