Она улыбнулась им: ничего, всё пройдёт.
«Как и твоя жизнь», — глумливо сказал в ухо чей-то голос. Она содрогнулась, от окна словно потянуло холодом.
«Не думай об этом!» — приказала себе Джанет. Надев любимую ночную рубашку, она легла в постель и по детской привычке помолилась, свернувшись в калачик.
А что ей оставалось делать ещё?
Мы не знаем, что принесёт случайный гость — докуку или бесконечную дорогу, полную страданий, ужаса и любви. Эти три слова часто обозначают одно и то же…
3. Другой Дол
Варламова разбудило щебетанье птиц, совсем как дома. Вставать не хотелось: сразу вспомнил, что он не дома, а в чуждой Америке. Потом раздался резкий голос Джанет:
— Юджин, вставай! Пора завтракать.
Снова окрик, только теперь по-английски! Варламов нехотя поднялся и, надев мятый тренировочный костюм, пошёл умываться. Ему положили зубную щётку и пакетик с одноразовыми бритвами. Уныло поглядел в зеркало: волосы взлохмачены и в глазах бы побольше уверенности. Он вздохнул, занялся утренним туалетом, и наконец сошёл по лестнице.
Из-за стола приветственно помахал газетой Грегори:
— Тут про вас!
На первой странице и вправду была большая фотография, в самолёте угрожающего вида Варламов не сразу узнал родной «СУ-34». Буквы заголовка кричали:
РУССКИЕ В ИЛ-ОУ! ШПИОНЫ? ДИВЕРСАНТЫ? ТУРИСТЫ?
— Ничего страшного. — На лице Грегори сложилась улыбка. — Газетчики, сенсация их хлеб. Скоро и до вас доберутся.
Джанет обернулась от плиты и скептически оглядела Варламова. Она выглядела элегантнее, чем вчера: жёлтая блузка эффектно оттеняла волосы.
— Надо переодеться, — в голосе скользнуло пренебрежение. — А то репортёры потешатся, будешь выглядеть на снимках, как парень из деревни.
Варламов смолчал. Джанет отвела его в кладовую размером с комнату, где висело на удивление много одежды: костюмы, рубашки и даже военная форма.
— Это всё дядино. Сейчас ему мало что нужно. Выбирай.
Она ушла, а Варламов отыскал костюм, который был ему лишь чуть велик, и стал перебирать рубашки. За спиной фыркнули — это Джанет увидела Варламова в одном белье. Бросив на стул какой-то пакет, бесцеремонно отодвинула в сторону все рубашки, кроме одной, и вышла.
Варламов почувствовал, что у него загорелись щёки. В пакете оказалось белоснежное мужское бельё. Он торопливо переоделся и глянул в зеркало.
И оторопел: на него смотрел почти незнакомец в элегантном сером костюме и голубой рубашке. Только волосы разлохматились, да в глазах застыла тоска.
Когда он вернулся к столу, Джанет уже не было, донёсся только звук отъехавшего автомобиля. Грегори поглядел с одобрением:
— Девочка знает толк в одежде. Не думал, что этот костюм ещё пригодится. Садись, поешь.
Завтрак был непривычный: овсянка, апельсиновый сок и ароматный кофе. Дома такого кофе Варламову пить не доводилось.
— Настоящий, — криво улыбнулся Грегори. — Иногда я себя балую.
Не успел Варламов допить кофе, как снова раздалось жужжание — подъехал автомобиль, а потом ещё один. Несколько человек, увешанных сумками, стали подниматься на веранду.
— Репортёры, — покачал головой Грегори. — Потерпи, Юджин. И постарайся быть доброжелательным. Это их работа.
Репортёры повели себя бесцеремонно, расположились как у себя дома. Варламов забился в угол дивана, а на него нацелили телекамеры и закидали вопросами. Пришлось рассказать и об отце градоначальнике, и о маме из Южной Каролины, и о жизни в Кандале, и о перелёте… В ответ на вопрос: «Зачем они прилетели в Америку?», Варламов пожал плечами.
— Давно хотел вашу страну повидать, и тут случай представился.
— Как вам понравился Другой дол и вообще Америка? — спросил другой репортёр.
— Ну, Америки я толком не видел, — ответил Варламов, — а городок понравился, чистый и аккуратный. Наверное, не все такие: по пути сюда миновали какую-то трущобу.
Репортёры переглянулись, и последовал новый вопрос:
— Покажите, откуда вы прилетели. Как сейчас выглядит Россия?
Варламову подсунули компьютерный планшет, где высветилась карта Евразии. Варламову пришлось дать небольшой урок географии, к счастью любил её в школе.
— Мы прилетели из Карельской автономии, — показал он на экране. — Она включает Карелию и Кольский полуостров, население около полумиллиона человек. Я вырос в Кандале — это портовый город на берегу Белого моря. Обычно границы Автономий проходят по Тёмным зонам, но нас со столицей в Петрозаводске соединяет водный путь. Связь с остальной Россией только воздушным транспортом, железная дорога перерезана Тёмной зоной…
Варламов вздохнул, вспомнив зловещий сумрак, куда уходила дорога в десятке километров от Кандалы, затем продолжал:
— На юго-восток лежит Архангельская автономия, там климат мягче, и людей живёт больше. Дальше к югу идёт Московия. Довольно густо населена, развита промышленность. Сама Москва необитаема, оказалась в Тёмной зоне… Про южнорусские автономии я знаю мало. Кажется, наиболее развита Новороссия со столицей в Сталинграде.
— Согласно китайским источникам, — вступил другой репортёр, — демократии в России не существует. В Московии и Новороссии настоящая диктатура.
Варламов хмыкнул.
— Про Московию говорят разное. Одни — что там порядок, а другие — что диктатура. У нас вроде как демократия. Выбираем Президента Автономии, а тот назначает градоначальников. На них можно жаловаться. Отец говорил, что всё на свете имеет хорошую и плохую стороны. От войны Россия пострадала, зато власть спустилась ближе к народу…
Другой репортёр поинтересовался:
— А как вы уживаетесь с китайцами?
— Да никак, — скучно ответил Варламов. — Они к нам не суются. То ли холодно, а они этого не любят, даже летом в тёплом белье ходят, то ли им хватает. Присвоили некоторые районы Сибири, где их и так было больше, чем русских, а целиком захватили только Туркестан, там полезных ископаемых на сто лет хватит. Торгуем понемногу, вот и всё.
— А может, вы китайский шпион? — очаровательно улыбнулась корреспондентка с фиолетовыми губами (Варламов вспомнил официантку из кафе). — Полетели проверить нашу противовоздушную оборону?
Варламов поморгал, а потом рассмеялся:
— Ну да, я шпион. Специально прилетел, чтобы посидеть в американской кутузке. Там даже койка удобнее, чем у меня дома.
Репортёры тоже посмеялись и стали дружелюбнее. Рассмешить их ничего не стоило, и Варламов немного расслабился, но всё равно, когда наконец гурьбой повалили к выходу, почувствовал себя выжатым.
Из-за двери выглянул прятавшийся от репортёров Грегори.
