— Он тут ни при чём! — Какая жалость, что пистолет остался в полиции! Хоть бы одну тварь захватил с собой.
— Оставь пустые мысли, — третья фигура двинулась с места. — Как увядший лист, ты теперь, и посланцы Ямы пришли за тобой. И ты стоишь у порога смерти, и у тебя нет даже запаса на дорогу.
[5]
— Ритуальная фраза? — Сирин нашёл силы, чтобы рассмеяться, пускай и хрипло. — А вам не приходило в голову, что вы сами рабы? Рабы своих хозяев и рабы формальностей? А вот я свободен!
— Свободен лишь тот, кто победил желание существовать… — Центральная фигура устремилась вперёд, и кулак Сирина взметнулся, но угодил в пустоту.
Почему-то было не больно: словно во сне, он ощущал град ударов, и словно во сне замедленно пытался уйти и бил в ответ. Пару раз даже попал. Смутно удивлялся, что всё ещё жив — наверное, с ним просто забавлялись. Если бы тот футляр, показал этим недоделанным призракам кузькину мать! Но отныне у него другой хозяин…
Что-то скользнуло по горлу. Он ещё отбивался, но двигать руками становилось всё тяжелее, рубашка почему-то намокла, по груди текло. Пол мягко ушёл из-под ног. Словно из темнеющего коридора он услышал:
— Теперь ты свободен от желаний, свободен от страстей. Неужели ты вернёшься к страданию?..
Варламов сразу увидел дом. Перед ним стояла полицейская машина и скорая помощь. Варламов не почувствовал удивления, только в груди вдруг стало тяжело. Медленно подошёл к крыльцу. Окна пылали угрюмым закатным огнём, дверь была открыта. Он вошёл и сразу увидел шерифа: тот обернулся, помедлил и кивнул Варламову. За шерифом двое в синих одеждах склонились над чем-то на полу. В гостиной всё было перевёрнуто вверх дном.
— Он мёртв, Боб, — сказал один из санитаров. — Как его изукрасили! Живого места нет.
— Везите в морг, — распорядился шериф. — Хотя нет, постойте. — Он глянул на Варламова, и на лице появилось сочувствие. — Узнаёшь? Похоже, твоего приятеля убили.
Не чуя ног, Варламов обошёл его и опустился на корточки. Да, это был Сирин. Одежда изорвана, горло рассечено, вся грудь в крови. Лицо разбито, но странное выражение застыло в глазах — словно тень бесшабашного веселья ещё медлила в них.
— Да, это Майкл Сирин, — сказал Варламов, вставая. — Кто его так?
Он почувствовал тошноту, отошёл в сторону и прижался лбом к стене.
— Кто знает? — неохотно сказал шериф, пряча в карман военный билет Сирина. — Может, грабители с границ Тёмной зоны. Их почерк. Пожилые леди были в гостях, а когда вернулись, увидели это. Сочувствую тебе, парень.
Он стал очерчивать тело мелом. Белая черта словно окончательно отделила Сирина от мира живых. Двое санитаров унесли труп. Тяжело ступая, шериф прошёл через гостиную и заговорил с кем-то. Варламов обнаружил, что ещё стоит у стены, его бил озноб. Поискал глазами диван, сел и уставился на белый рисунок, не в силах осознать случившегося.
Опять прозвучали тяжёлые шаги, шериф вышел. Потом раздались шаги полегче. Варламов повернул голову и увидел двух пожилых женщин. Это были леди, что сдавали Сирину комнату, он рассказывал о них по телефону. Повыше и массивнее — Джин, пониже и миниатюрнее — Лу.
— Юджин, мы тебе так сочувствуем, — вздрагивающим голосом сказала Джин. — Это надо же! Прилететь в свободную страну и погибнуть тут…
— Он спас нас, Джин, — бесцветным голосом сказала Лу. — Если бы он не поднял шума, бандиты дождались бы нас. Им мало одного съестного, они хотят крови… Да, Юджин, — её редкие брови приподнялись. — Он оставил тебе записку, пару дней назад. Сказал, чтобы мы передали, если ты зайдёшь, а его не окажется дома. Где же она?
Она стала искать на камине и наконец вытащила из-под статуэтки сложенный листок бумаги. Варламов развернул его. Там была всего одна фраза, размашисто написанная по-русски. Варламов перечитал несколько раз, прежде чем до него дошёл смысл.
— Он пишет, чтобы я забрал кур из его холодильника, — чужим голосом сказал Варламов.
И стал перечитывать записку: что за ерунда?
— Майкл ремонтировал дом соседу, — озадаченно сказала Джин. — На полученные деньги купил десяток мороженых кур и положил в холодильник. Мы дали старый, он починил.
Варламов сидел, моргая, и вдруг вспомнил: «Ищи, где похолоднее!».
Он встал и всё ещё непослушным голосом спросил:
— Где его холодильник?
Его провели в комнату Сирина. На тумбочке возле кровати стояла фотография, с неё улыбались женщина с пепельными волосами и девочка. Варламов скрипнул зубами и положил фотографию в карман. Он уже знал, что сделает с нею. У родных Сирина нет ни надгробья, ни могилы. Но на другом краю мира они втроём будут глядеть с памятника: жена, дочь и муж, ещё совсем молодой на фото в военном билете.
Евгений открыл дверцу холодильника и глянул на заиндевелых кур. На душе была страшная тяжесть, и всё-таки улыбка тронула губы. Да, не понять пожилым леди запасливости Сирина, не жили в Карельской автономии, где рыбы море, а курятина деликатес.
С глухим стуком он выложил кур на стол. Футляр, похожий на портсигар, лежал в дальнем углу и обжёг пальцы холодом. Варламов положил его в карман, побросал кур обратно, оставив себе двух, и вышел из комнаты. Джин и Лу смотрели на кур с удивлением.
— Этих мне хватит, — буркнул Варламов и еле сдержал истерический смех. Как нелепо это, должно быть, выглядело: один русский забирал мороженых кур у другого, кому они больше не понадобятся.
Он вышел, в последний раз глянув на белый силуэт на полу — всё, что осталось в этой жизни от Михаила Сирина.
Он шёл по сумеречной улице, ничего не видя вокруг. Не так долго знал Сирина, но потерять его, остаться одному в чужой стране было невыносимо тяжело.
Что же произошло? Почему Сирин не воспользовался футляром, а спрятал в холодильник? Ведь два первых заряда идеально подходили для самообороны. Почему оставил такую странную записку, словно боялся больше не увидеть Варламова?..
И вдруг рыдания сотрясли всё тело. Варламов свернул с тротуара и сел на траву, обхватив голову руками. Сирин о чём-то догадывался! Его страх, когда внезапно появилась Айлин. Его слова, что скоро всё кончится. А ещё раньше, что погнало его из России?.. Ведь говорил что-то, но Варламов был поглощён собственными переживаниями и не запомнил. Только… разве могли какие-то бандиты последовать за Сирином через океан? Тут что-то не складывалось.
Послышались голоса, женский смех. Варламов поднял голову: по тротуару шла пожилая пара. Увидев сидящего на траве Варламова, пугливо смолкли и заторопились. Тот усмехнулся сквозь слёзы: чужая страна, холодная и равнодушная. В Кандале подошли бы, спросили, что с ним?
Он вернулся к невесёлым мыслям. Да, Сирин что-то подозревал. Чего боялся, уже не узнать. И футляр не забыл, а спрятал специально. Похоже, не хотел больше жить, и футляр сохранил для него, Варламова. Неизвестно, от кого поможет оборониться, но это всё, что мог оставить Сирин.
