Что он будет делать? Как защитит Джанет?
Варламов едва не заплакал, придавленный чувством беспомощности.
И тогда на ум пришло воспоминание.
Мать уже тяжело болела, под спину были подложены подушки, а на лице горел лихорадочный румянец. Как обычно по вечерам, она читала вслух Библию и после слов: «Если я пойду и долиною смертной тени, не убоюсь зла, потому что Ты со мной», закрыла книгу, утомлённо прислонилась щекой к подушке и сказала:
— Как наивны люди, как слепы! Всю жизнь ходят, словно по краю пропасти, но не видят ни бездны под собой, ни над собой. Они думают, что блуждают одни, без помощи. Но стоит позвать, и помощь будет оказана. Вопрос лишь в том, готовы ли они платить и кому — бездне вверху, или бездне внизу? В обоих случаях цена высока.
— Мама, — вспомнил Варламов собственный неуверенный голос. — Тогда попроси, чтобы ты выздоровела.
Мать рассмеялась, но потом стала кашлять, прижимая уголок простыни ко рту.
— Мой милый мальчик, я просила и скоро буду здорова. Мы ещё погуляем вместе. А ты запомни — если придётся совсем тяжело, ты всегда можешь просить помощи… у той бездны, что вверху. Ценою может быть твоя жизнь, но не бойся, её не возьмут у тебя. А если и возьмут — так это всё равно случится рано или поздно, так что неважно…
Варламов очнулся.
Мать учила его молиться — это был единственный дар кроме жизни, который она оставляла ему в чужой для себя стране, но он стеснялся, а потом просто забыл. Да и не очень верил в помощь свыше, несмотря на слова матери. Отец приучал его полагаться только на себя. Но попытка не пытка, он попробует — не ради себя, а ради Джанет, — обратится напрямую к Тому, кто живёт в бездне вверху. Почему Джанет должна страдать?
Он с отчаянием сказал:
— Моя мама верила в тебя, Господь. Но ты не спас её. Спаси хотя бы Джанет, я сам не могу. В обмен располагай мной, как тебе будет угодно.
Не знал Варламов о завете древних: «живи незаметно». Не знал, как голодна может быть бездна — всё равно, вверху или внизу, — по мольбе, по просьбе, по живому слову. Не задумывался о цене исполнения желаний…
Слова прозвучали наивно и по-детски. «И что теперь? — подумал Варламов уныло. — Ангелы явятся на помощь? Едва ли».
Он прикусил губу, но вскоре голова стала клониться на грудь, и он уснул. Сон был глубок — словно дом и всё, что в нём было, погрузились в тёмную бездну вод.
Варламов спал.
И видел во сне туман…
Туман ползёт в ночи, сочится сквозь призрачные заросли, протягивает белёсые щупальца к домам, закутывая ватным одеялом, чтобы ничего не видели и не слышали, — и клубится дальше.
Даже в нескольких милях от города дорога почти не видна, лишь деревья сторожат её смутными тенями. Два светлых пятна от фар мчатся, освещая только асфальт перед капотом, а дальше упираясь в белую стену, но она не помеха: лобовое стекло внедорожника «Великая Стена» превратилось в экран радара и в зеленоватом свете всё видно совершенно отчётливо.
Огромный трейлер сбавляет ход и еле ползёт: пожилой водитель тоже глядит на экран радара, но не слишком доверяет электронике.
Туман становится плотнее, уже не разглядеть пальцев вытянутой руки. Всё зыбко, неопределённо, словно туман размывает незыблемые границы между мирами. Тени деревьев расплываются, делаясь странными: земные ли это деревья?..
Варламов стоит на берегу. Здесь тоже туман — тёмная вода не колышется, и за ней сквозь дымку видны белые чаши цветов на высоких стеблях. Среди цветов сидит женщина, отвернув лицо и обхватив колени руками. Платье слабо светится.
— Мама? — неуверенно зовёт Варламов. Он хочет перейти к ней, тёмная полоса кажется совсем узкой, но вдруг чувствует, какой мертвенный холод исходит от этой воды.
Женщина поворачивает голову, и он судорожно вздыхает. Это не мама! Словно тончайшая жемчужная ткань струится перед лицом, и оно видно не отчётливо, но сразу приковывает взгляд Варламова странной, холодной, мерцающей красотой…
— Кто ты? — хрипло спрашивает он.
— Ты всё равно забудешь. — Сердце Варламова трепещет от мелодии этого голоса, но холод делается ещё пронзительнее.
— Твоя мать слишком часто приводила тебя сюда. — Женщина слегка улыбается, и от улыбки по туману словно прыгает волна света. — Ты нашёл дорогу, а значит, получишь помощь. Но я помогу лишь раз или два. Дальше Мою силу явят те, кого ты пожалеешь и кого полюбишь.
— Ты говоришь загадками, — неуверенно произносит Варламов.
— Тебе лучше найти отгадки! — От лица женщины словно полыхает молния, и сердце Варламова на миг останавливается, а туман относит во все стороны. — Отныне за тобою будет погоня. Слишком боятся тех, кто может приблизиться к Саду.
— Какая погоня?.. — спрашивает Евгений. И умолкает.
Странный звук раздаётся вдали — не сразу понимает, что гудит мотор автомобиля.
Варламов поворачивается, пытаясь что-нибудь разглядеть, но видит только, как летят прочь перья тумана.
Вдруг темнеет. Варламов оглядывается — но не видит ни женщины, ни чёрной воды, ни цветов. Стоит по колено в белизне, и смутные тени деревьев высятся с обеих сторон. Он дрожит от холода и оборачивается снова.
Шум нарастает, появляются два светлых пятна от фар.
Внезапно оскаленная морда радиатора выныривает из тумана, а выше обозначаются белые пятна лиц.
Варламов в отчаянии вскидывает руку, словно это может остановить мчащуюся машину.
Автомобиль налетает на него.
…И проезжает насквозь.
Какая-то тень появляется из мутной белизны и тотчас исчезает.
На лобовом стекле, куда радар выводит изображение дороги, внезапно пропадают летящие навстречу силуэты деревьев — вся электроника отказывает разом.
Водитель заколдованно глядит вперёд и не сразу замечает это.
В следующую секунду уже поздно.
Исчезает и дорога, машина несётся в серой пустоте.
Затем вспыхивает огромный костёр, и багровый туман кипит, пытаясь дотянуться щупальцами до искорёженной груды металла.
Из перекошенной кабины трейлера вываливается человек и, прихрамывая, убегает от адского пламени.
Больше движения нет, кроме пляски огня в тумане…
Он очнулся от холода, с ледяным ружейным стволом в руке. Красное зарево всё ещё стояло перед глазами. Варламов поморгал и с трудом пришёл в себя.
Не было ни дороги, ни страшного костра. Только серый туман за окном, да стёкла сочились холодом. Лязгая зубами, Варламов сунул руки под мышки и уткнулся подбородком в грудь. Он не хотел больше засыпать, не хотел видеть таких жутких снов, но опять задремал…
