— Надо же, — хрипловато сказала она. — Я чую жалость. Это не любовь, но тоже редкость в нынешнем мире. Я часто ходила по следу, но это всегда был душный запах страха и ненависти, или острый запах отчаяния. Я благодарна. Позови Ренату, когда тебе будет плохо.
Она шагнула за груду контейнеров и скрылась.
Варламов посмотрел на Джанет: та стояла, безразлично глядя на небоскрёбы. Он закрыл глаза, чтобы прийти в себя. Наверное, просидел так долго.
…И вдруг ощутил губы, волосы и слёзы на лице — это Джанет целовала и тормошила его. Он открыл глаза и увидел её заплаканное лицо. Джанет отодвинулась, продолжая держать Варламова за плечи.
— Что с тобой, Юджин? Ты едва не свалился в воду.
— Да, — подтвердил Варламов непослушными губами. — Едва не свалился. Спасибо тебе, Джанет.
— Прости меня за глупость, что я сказала! Я сама не знаю, что на меня нашло. Ты ни в чём не виноват. Это всё безумие и гордыня того поколения. Зачем и я умножаю зло? Прости меня, Юджин.
— Да, — сказал Варламов.
Он привлёк к себе Джанет, и ему стало удивительно хорошо от тепла её тела. Наконец-то он осмелился это сказать:
— Я люблю тебя, Джанет. Что бы ты ни сказала, я буду любить тебя. Даже если этот мир снова рухнет в пропасть, я всё равно буду любить тебя.
— О Господи! — Джанет отодвинулась.
Наверное, проглянуло солнце, потому что на озеро упал свет. На несколько секунд оно превратилось в чашу синего огня под сумрачным небом. И по контрасту с этим жутковатым пламенем в глазах Джанет загорелся другой свет — ласковый и зелёный, словно проблеск весны в клонящемся к зиме мире.
Она снова приблизила лицо к Варламову. Всколыхнулись волосы, укрывая от него негостеприимную синеву. Цвет глаз вновь изменился — теперь это была не нежная зелень весны, а тёмная зелень пышного лета.
— И я люблю тебя, Юджин, — прошептала она. — Как я старалась этого не допустить! Сколько раз говорила себе, что не должна ничего забывать. Но я ошибалась. У меня внутри всё перевернулось, когда увидела тебя плачущим на этом берегу. И я не хочу ни о чём вспоминать. Я люблю тебя, Юджин.
На этот раз они целовались долго. И далеко отступил от Варламова этот невесёлый мир. Он чувствовал только губы Джанет — неумелые, но слаще всего, что пробовал в жизни; ощущал только ласковые пальцы, гладящие его щёки; слышал только биение её сердца. Они с трудом оторвались друг от друга.
— Пора ехать обратно, — запинаясь, сказала Джанет. Оглянулась и добавила: — Это надо же, как далеко мы забрели.
Варламов не ответил. Ему показалось, что увидел вдали маленькую фигурку, словно девочка вышла прогуляться в тени заброшенных зданий.
Обратный путь занял больше времени. Машину вёл Варламов, пережитое потрясение сказывалось, и он ехал медленно, вглядываясь в дорогу. Да и мир не выказывал особой радости: тучи опять сгустились и приникли к земле, ветер поднимал с дороги вихри пыли. Но доехали благополучно.
Грегори встретил их с беспокойством во взгляде, но ему ничего не стали рассказывать и поднялись наверх отдохнуть. Варламов лёг на кровать и стал смотреть в окно. Казалось, низко идущие облака цепляются за ветви дубов, образуя сумрачный, постоянно меняющийся лабиринт. И мысли в голове тоже мешались…
Сегодня он впервые признался в любви, впервые услышал слова любви в ответ. Когда он думал об этом, то сердце ликовало. Но затем приходили другие мысли — что делать дальше? — и он испытывал полную растерянность. Делать при Грегори вид, что ничего не произошло? Целоваться с Джанет тайком?.. Опыта в любовных делах у Варламова было мало, в Кандале за ним следило слишком много недоброжелательных глаз.
Варламов гнал эти мысли прочь и снова вспоминал руки и губы Джанет — как она ласкала и целовала его. Сердце сильно билось, во рту пересохло. Варламов не успел опомниться, как стал представлять, что сам ласкает Джанет… Охватило такое острое желание обнимать её, прижимать к себе, обладать ею, что он втянул сквозь зубы воздух, а потом сел на кровати, чтобы успокоиться.
— Жениться тебе пора! — рассмеялся он.
И мысли приняли другое направление: а если и впрямь попросить Джанет стать его женой?.. Мысль была новой, соблазнительной и пугающей одновременно.
Он снова лёг, подложив ладони под голову, и стал смотреть в потолок. Сегодня там отсутствовала обычная игра теней, комнату наполнял сумрак, и чем больше углублялась темнота, тем хаотичнее становились мысли Варламова. Он чувствовал раздвоенность, как никогда в жизни. Что-то в нём восставало против этой мысли, не желая связывать себя и терять свободу. Но другая половина его существа неудержимо влеклась к Джанет — к зелёному свету в её глазах, к ласковым рукам и нежным губам. Разум трезво напомнил, что иначе Джанет останется недосягаемой. Она всерьёз воспринимает христианство и никогда не допустит близости без брака. А возникшее с такой остротой желание томило Варламова… Вдруг Джанет снова начнёт избегать его?
Варламов в смятении посмотрел на фотографию. Девушка на ней — никак не мог привыкнуть, что это мать Джанет, — словно подмигнула ему.
«А почему бы и нет?», — словно говорил лукавый взгляд.
И в самом деле, почему бы нет? Он женится на Джанет — и тогда она будет с ним, и он сможет обладать ею. Разве не этого ему больше всего хочется?..
К щекам прилила горячая волна. Чтобы внезапно появившаяся решимость не улетучилась, Варламов решил взяться за дело: встал и, пригладив перед зеркалом волосы, вышел в коридор. Сейчас сделает Джанет предложение… Сердце сильно билось.
Но на стук никто не отозвался. Варламов разочарованно постоял перед дверью, потом толкнул её и вошёл.
Здесь было сумрачнее, чем в его комнате. Хотя листва опала, стволы и сучья дубов всё равно загораживали свет. Варламов подошёл к окну: дома Другого Дола белели среди деревьев. Вдруг он заметил внизу Джанет: та сидела на веранде и казалась такой одинокой, что сердце Варламова дрогнуло.
Он сошёл вниз, накинул куртку и вышел.
Джанет не повернула головы, и сердце Варламова упало. Другого кресла на веранде не было, так что он подошёл к Джанет, сел на пол и прислонился головой к её коленям. Джанет вздрогнула, но возражать не стала.
На улице было немногим светлее, чем в комнате. Облака выглядели угрожающе: просветов между ними не осталось, иссиня-чёрная стена встала над городом.
Через некоторое время Джанет заговорила:
— Ты должен съехать от нас, Юджин, — сказала она бесцветным голосом. — Конечно, мы будем видеться, но жить рядом нам теперь… неудобно. Мне будет неловко перед дядей.
Варламов подвигал головой, устраиваясь поудобнее.
— Ерунда, Джанет, — сказал он. — Я никуда не уеду. Я люблю тебя и хочу быть рядом. Послушай, выходи за меня замуж. Если мы объявим об этом, то неловко ни перед кем не будет.