— Я мог бы настроить его, чтобы доехали до Москвы, но они могут нанести удар с воздуха, издалека. Придется пешком.
— Ты знаешь, куда я иду?
— Мне сказали о тебе все, что нужно. К сожалению, сами не захотели набивать мозолей. Очень надеюсь, что хоть как-то заплатят. Они не любят оставаться в долгу.
— А кто эти «они»?
— Мне не велено говорить. Когда-нибудь все узнаешь.
С дороги свернули в лес, и она стала спотыкаться о кочки.
— Ты не видишь в темноте? — ворчливо удивился рогн.
— А разве можно?
— Странно, ты должна быть очень талантлива, раз меня попросили сопровождать тебя. Представь, что из глаз исходят два лучика, освещая землю. На самом деле ты не заметишь лучей, но увидишь землю тонким зрением.
Она приостановилась. Лучики, лучики…
И в самом деле, в зеленоватом свете возникла кочка, а на ней несколько красных ягодок брусники.
— Получилось! — потрясенно сказала она.
— Ну, это цветочки, — проворчал рогн. — Но ты и в самом деле щедро одарена.
Еще долго шли в темноте, однако теперь было легче. Лес стал таинственным в зеленоватом свете, и она пару раз даже увидела каких-то животных — наверное, зайцев, — притаившихся в кустах.
Когда уже выбилась из сил, вышли на прогалину, и впереди зачернели какие-то постройки.
— Наверное, дачный поселок, — сказал рогн. — Все заброшено. Здесь сможем поспать.
Устроились в дачке. Рогн моментально разжег огонь в очаге перед верандой, вскипятил чайник. «Надо будет взять его с собой», — пробурчал он. Тушенка, чай с пирожными — давно не пробовала такой вкуснятины. Спать устроились в комнате: она в глубине на диване, рогн у входа. Никак не могла заснуть, прислушиваясь к рогну. Было жутковато, рядом чужой мужчина.
— Не бойся, — прогудел рогн. — У меня есть гордость, я никогда не трону женщину. Они нуждаются в помощи от мужчин.
Стала расслабляться и наконец заснула…
Они шли две недели, избегая деревень и поселков, но один раз пришлось зайти в магазин. На выходе снова ожидала полиция, однако теперь не посмела вмешиваться.
— Готовят теплую встречу, — хмуро сказал рогн. — Ничего, прорвемся.
Начались пригороды, и шли в основном ночью. Мест для ночлега хватало. «Промышленные зоны вокруг Москвы заброшены, — пояснил рогн, — и жилье здесь пустует».
Последнюю ночь отсыпались.
— Пойдем при свете дня, — сказал рогн. — Вокруг города забор из колючей проволоки под напряжением. Электричество я могу вырубить, но нужны кусачки, да и работа займет час или два. Все равно успеют подъехать по сигналу тревоги. Пойдем через проход, они оставили несколько для каких-то своих целей.
— Страшно, — вздохнула она. Хотя скорей бы конец: ноги болят, и вообще чувствует себя как избитая.
— А может, бросишь эту затею? — спросил рогн. — Ну, насчет храма. Поживешь в моей деревне, а через несколько лет мы поженимся. У нас должны быть замечательные дети.
Несмотря на страх, она фыркнула:
— Даже подумать противно. Мужики пьют, колотят своих жен, воняют… — тут она спохватилась: — Извини, я не про тебя.
Рогн вздохнул, но ничего не сказал. Впереди показалась какая-то насыпь, а за ней высотные здания.
— Бывшая кольцевая автодорога, — сказал рогн. — Идем по шоссе, не скрываясь, вон к тому туннелю.
Она едва волочила ноги — наверное, жалкое зрелище со стороны. Одна бы вообще не дошла. Виднелись какие-то серые машины и люди возле них.
— Блокпост, — сообщил рогн. — Не останавливайся, иди сразу за мной.
Стало видно, что люди вооружены. Несколько направились навстречу. Рогн приподнял ладони.
— Надеются взять живыми, — прорычал он, — иначе бы открыли огонь. Ничего, с этим я тоже справлюсь…
Вдруг люди почему-то замешкались, а потом стали бросать оружие. Рогн вгляделся, и тоже опустил ладони.
— А ты, оказывается, важная персона, — со смешком сказал он.
Люди расступались, что-то черное двигалось между ними. Вот оно неуловимо приблизилось, и…
Черный огромный пес толкнул ее носом в грудь.
Она даже не испугалась. Чем-то домашним повеяло от чудовищного пса, она невольно протянула руку и почесала его за ухом. Тот заворчал, и хотя что-то содрогнулось внутри, ощущение покоя и безопасности не проходило.
— Надо же! — удивился рогн. — В жизни бы не осмелился погладить такую зверюгу.
Они тронулись дальше — втроем, пес посередине.
Люди, все в военной форме, отступали в стороны. Двое торопливо откатывали заграждение. Лица бледные, оружие валяется на земле. Только раз пес грозно рыкнул, и даже у нее по спине пробежал холодок, а люди в форме постыдно затряслись.
Так, охраняемые черным псом, они вступили в заброшенную Москву.
Сзади люди подождали, а потом стали подбирать оружие. Один покачал в руке винтовку:
— Господин лейтенант, я вполне мог снять их, когда были еще далеко.
— Болван! Эти псы каким-то образом движутся вне времени. Он порвал бы нас всех за долю секунды. Ничего, из Москвы они не выходят, а рогной больше, рогной меньше, какая разница…
Селина очнулась. За несколько мгновений она пережила недели тягот и горя. Теперь время будет послушно разворачиваться и свертываться перед ней, да и ко многому придется привыкать. Она вгляделась в девочку: все верно, впервые имя будет начинаться не на «с».
— Подойди ближе… Эсмеральда!
Девочка вздрогнула:
— Это мое новое имя?
— Да. Ты можешь сохранить прежнее, но здесь тебя будут звать Эсмеральда. Это от испанского слова «изумруд».
— Мне оно нравится, — прошептала девочка.
— Ты касалась Огненного цветка, когда приносила обет?
— Мне позволили только приблизить ладонь. Было очень приятно, словно волны тепла…
— Протяни в огонь палец. Немедленно отдерни, если почувствуешь боль.
Девочка боязливо коснулась пламени, потом погрузила в него весь палец. На губах появилась робкая улыбка, но быстро сменилась радостной.
— Хорошо, теперь погрузи всю кисть. Что теперь?
— Это чудесно! Я чувствую…
— Я знаю, что ты чувствуешь. Об этом не говорят… Раздевайся!
Девочка глянула удивленно.
— Цветок не отверг тебя, и мы рискнем. Для тебя это возможно потому, что с тобой буду я. В первый раз пламя должно пронизать каждую клеточку твоего тела, не встречая помех.
Девочка помедлила, а потом начала раздеваться. Селина вздохнула: тело худенькое, да еще застарелые рубцы на спине.
