СССР до 1964 г. не столь активно протестовал против проведения заседаний бундестага в Западном Берлине. В течение 6 лет — с 1959 г. и по 1964 г. — пленарные заседания бундестага в Западном Берлине не проводились. Бонн, как отмечалось в одном из документов, хранящихся в фонде советского посольства в ГДР, «вел себя тихо»
[310]. В средствах массовой информации ФРГ высказывалось мнение, что в годы второго берлинского кризиса у федерального правительства не было права на риск, и оно это хорошо понимало. Созыв пленарного заседания бундестага в Западном Берлине в условиях острого международного кризиса неизбежно подлил бы масла в огонь: последствия такого шага были бы непредсказуемы. Лучше было пойти в этом вопросе на своего рода временное, пусть даже негласное и неофициальное, «перемирие». Предпринятая весной 1963 г. попытка провести пленарное заседание бундестага в Западном Берлине закончилась неудачей, но 1 июля 1964 г. в городе были проведены выборы федерального президента. Последнее обстоятельство, вероятно, вдохновило правые политические силы ФРГ на проведение еще одной широкомасштабной акции на берегах Шпрее.
7 апреля 1965 г. с согласия трех западных держав эта акция была проведена. В Западном Берлине состоялось пленарное заседание бундестага и заседание кабинета министров ФРГ. Что же изменилось в политической атмосфере Бонна и Западного Берлина по сравнению с началом 1960-х годов?
В ФРГ пришли к выводу, что к 1965 г. в обстановке вокруг Западного Берлина произошли перемены, позволяющие отказаться от временного «перемирия» и решительно продемонстрировать масштабы и характер федерального присутствия в городе. Это и стало главной причиной «малого берлинского кризиса». Советский Союз не был зачинщиком дипломатического конфликта. Однако ответные действия СССР имели не только оборонительный, но и контрнаступательный характер. Советское дипломатическое контрнаступление, подкрепленное демонстрацией военной силы, было впечатляющим и мощным.
Посольство СССР в ФРГ считало, что, добиваясь проведения пленарного заседания бундестага в Западном Берлине «правительство ФРГ стремилось подтвердить свои притязания на Западный Берлин и показать, что его цели в германском вопросе не изменились»
[311]. Кроме того, этот шаг был особенно нужен правящей в то время партии ХДС накануне новых выборов в бундестаг в связи с отказом западных союзников поддержать инициативу Федеральной Республики в германском вопросе и внешнеполитическим скандалом ФРГ на Ближнем Востоке
[312]. «Проведение заседания, — подчеркивало советское посольство, — должно было, по замыслам его инициаторов, компенсировать в глазах избирателей указанные неудачи, показать, что правительство ФРГ проводит активную политику в германских делах и одновременно нанести ущерб престижу ГДР»
[313].
По мнению советского посольства, «новая провокация» в Западном Берлине, которая неизбежно вызвала бы ответные меры со стороны СССР и ГДР, не могла не привести к обострению обстановки вокруг Берлина. Она «должна была вновь привлечь внимание мировой общественности к германской проблеме и подтвердить боннский тезис о том, что якобы раскол Германии является причиной напряженности в Европе и что без воссоединения страны невозможно длительное и прочное урегулирование»
[314]. Тем самым ФРГ, вероятно, хотела оказать воздействие на своих западных союзников, которые в то время не склонны были что-либо предпринимать для изменения статус-кво в Германии. С помощью планировавшейся акции в Западном Берлине можно было ослабить усиливавшиеся в ФРГ настроения в пользу нормализации отношений с ГДР и тем самым «разрыхлить» позиции СДПГ на предстоявших выборах: социал-демократы выступали за политику «малых шагов» по отношению к Восточному Берлину.
Можно согласиться с выводом советского посольства в ФРГ, согласно которому в Бонне считали, что момент для акции в Западном Берлине выбран удачно и «намеченная авантюра не грозит слишком большим риском, поскольку Советский Союз якобы переживает большие экономические и внутриполитические трудности и серьезно связан событиями во Вьетнаме»
[315].
События, судя по материалам фонда посольства СССР в ГДР, развивались следующим образом. В январе 1965 г. в Западном Берлине находилось большинство депутатов бундестага, принимавших участие в заседаниях его многочисленных комитетов. 12 января 1965 г. лидер партии свободных демократов Э. Менде поручил депутату от СвДП М. Мертесу выступить на заседании совета старейшин бундестага и развернуть там «знамя верности Берлину» — призвать собравшихся в городе депутатов провести пленарное заседание бундестага. Мертес свою миссию выполнил
[316].
Руководители ХДС/ХСС и СДПГ были недовольны «пропагандистским путчем» СвДП и отказались от немедленного созыва сессии бундестага, но в дальнейшем они последовали за призывом, который уже был брошен свободными демократами
[317]. Это, однако, не значит, что главная роль в организации и проведении заседания бундестага в Западном Берлине принадлежит СвДП; первую скрипку здесь играло руководство ХДС/ХСС.
26 февраля 1965 г. президент бундестага ФРГ О. Герстенмайер пригласил на обед в свою квартиру в Бад — Годесберге послов США, Англии и Франции — Д. Макги, Ф Робертса и Ф. Сейду. На обеде Герстенмайер, по выражению одного из парламентариев ФРГ, «нотифицировал» союзникам намерение созвать весной в Западном Берлине пленарное заседание бундестага. «Видя отчасти непроницаемые, отчасти удивленные лица своих собеседников, Герстенмайер выложил на стол свои главные козыри: в конце концов, он всегда был лоялен по отношению к берлинским державам — покровительницам. Доказательством тому является то, что он в январе занял отрицательную позицию по отношению к предложению, внесенному СвДП»
[318].
Наиболее благоприятную для Герстенмайера позицию занял британский посол в Бонне Робертс. «Правительство Ее Величества, — заявил он, — ничего не имеет против созыва бундестага в Берлине»
[319]. Западно-германские и западноберлинские средства массовой информации объясняли это тем, что Англия «голодала по западногерманской валюте».
