Шредера «незамедлительно предпринять шаги с целью воспрепятствовать проведению намеченного заседания в Западном Берлине»
[328].
Но это была лишь прелюдия к главным событиям. Действительно серьезные контрмеры СССР и ГДР предприняли лишь 5 апреля 1965 г., когда в районах к западу от Берлина начались крупные совместные учения ГСВГ и ННА, продолжавшиеся до 11 апреля. В ходе этих учений перекрывались коммуникации между ФРГ и Западным Берлином. Военные власти СССР под предлогом проходивших маневров возвращали при въезде на автобаны военный персонал западных держав, совершавших поездки между ФРГ и Западным Берлином. Одновременно советский контролер в Берлинском центре воздушной безопасности отказался гарантировать на период маневров войск СССР и ГДР безопасность полетов самолетов трех держав, использовавших определенные высоты в воздушных коридорах
[329].
Первые сообщения о временном перекрытии путей доступа в Западный Берлин начали поступать уже утром 5 апреля 1965 г. Корреспондент западногерманского информационного агентства ДПА сообщал, что «пограничные органы советской зоны внезапно перекрыли на межзональной автостраде Берлин — Хельмштедт движение в обоих направлениях… Представители контрольных пунктов зоны объяснили этот шаг маневрами советских вооруженных сил и войск зоны поблизости Берлина». Корреспондент ДПА подчеркивал, что эти мероприятия «совершенно очевидно направлены против заседания бундестага в Берлине»
[330].
7 апреля 1965 г. корреспондент американского информационного агентства ЮПИ Дж. Флеминг отмечал, что две дивизии вооруженных сил СССР и ГДР при поддержке танков и бронемашин пехоты уже третий день подряд чинят препятствия сообщению с Западным Берлином, время от времени перекрывая автострады, ведущие в этот город. Флеминг обвинил СССР и ГДР в том, что «они создали самые строгие после берлинской блокады 1948–1949 гг. ограничения в передвижении в Западный Берлин». По его данным, в состав советской и восточногерманской дивизий, участвовавших в акциях на автострадах, входило около 20 тыс. солдат и офицеров, 400 танков, 500 бронемашин пехоты и 3 тыс. других машин
[331].
Кульминационным пунктом контрмер СССР и ГДР стали проведенные 7 апреля 1965 г. в воздушном пространстве над Берлином учения военно-воздушных сил, в ходе которых было совершено более 400 облетов здания Конгрессхалле, в котором заседал бундестаг. Шумовые эффекты, возникающие при преодолении самолетами ВВС звукового барьера, должны были помешать работе депутатов и произвести на них соответствующий эффект.
Журнал «Шпигель» так описывал эти учения: «Тиргартен и Курфюр-стендамм, Грюневальд и восточноберлинская Вульхайде с акустической точки зрения походили на поросшие джунглями долины Северного Вьетнама. Советские реактивные истребители-бомбардировщики типа МИГ-19 и МИГ- 21 проносились над крышами города, преодолевая звуковой барьер, вели залповую стрельбу. Сатрап, которому развязали руки (Ульбрихт — Р. Д.), демонстрировал одновременно свою силу и бессилие. Он заставлял советских летчиков бесцельно жечь бензин, расстреливать холостые патроны, бить витрины, а берлинских собак выть под диванами. Во время заседания бундестага в Конгрессхалле… председатели фракций с трудом удерживали депутатов в зале. То и дело некоторые из них ускользали на террасу, чтобы посмотреть на демонстрацию против присутствия бундестага в Берлине»
[332]. Кроме того, недалеко от Берлина был выброшен парашютный десант. По словам Ю. А. Квицинского, это было сделано так, что могло показаться, будто десантники высаживаются прямо на город
[333].
В совместных контрмерах СССР и ГДР важная роль отводилась политическим акциям, осуществлявшимся Восточным Берлином. 4 апреля 1965 г. восточногерманское информационное агентство АДН передало сообщение, что по распоряжению правительства ГДР на период проведения пленарных заседаний бундестага Западном Берлине всем депутатам бундестага, а также и другим лицам, которые участвуют в проведении заседаний, запрещен проезд через ГДР в Западный Берлин и из него по шоссейным и железным дорогам. В сообщении подчеркивалось, что это распоряжение издано «для обеспечения безопасности и мира, а также для охраны права» в связи с созывом бундестага в Западном Берлине, «что является грубым нарушением международного права»
[334].
Блокировав проезд депутатов наземным транспортом, власти ГДР не сделали исключения даже для правящего бургомистра В. Брандта. 6 апреля 1965 г. его не пропустили в Западный Берлин, куда он направлялся из ФРГ. На следующий день газета «Нойес Дойчланд», орган ЦК СЕПГ, посвятила этому инциденту не простую заметку, а объемную редакционную статью, озаглавленную «Так, так!». В статье говорилось: «Вилли Брандт возвратился… в Любек, чувствуя себя страшно оскорбленным… На нашей государственной границе ему было отказано в проезде в Западный Берлин… Получив отказ в переходе границы, Брандт произнес лишь два глубокомысленных слова „Так, так!“… Мы ничего не имеем против правящего бургомистра. Известно, что мы заключили с ним даже соглашение о пропусках. Но Брандт не только согласился на противоправное заседание бундестага, но и заявил о своем участии в нем. И если наши государственные органы пытались удержать его от этого чреватого последствиями шага, то действовали исключительно в его же собственных интересах, так как что хорошего получится для Брандта и для западноберлинцев из того, что он солидаризируется с агрессивными действиями ультра? Западный Берлин, определенно, ничего не выиграет из того, что он будет вновь превращен в опорный пункт реваншизма»
[335]. Вряд ли объяснение этого инцидента заботой о «собственных интересах» Брандта и о благе западноберлинцев могло удовлетворить правящего бургомистра и жителей города.
Западногерманские средства массовой информации резко критиковали действия ГДР. «Контракция Восточного Берлина, — говорилось в одном из комментариев, — началась, как это и положено по марксистской доктрине, с митингов возмущения трудящихся… Вслед за „пролетарским“ последовало „дипломатическое“ возмущение, а затем Ульбрихт начал с помощью шлагбаумов, полицейских регулировщиков и самолетов подкапываться под основные гарантии жизнеспособности Берлина»
[336]. Вместе с тем печать ФРГ широко отражала на своих страницах мнение военных властей трех держав в Западном Берлине, согласно которому «восточноберлинская акция… никогда не преследовала цель полной блокады Западного Берлина и нарушения „гарантий“ его жизнеспособности. Ни разу за всю кампанию одновременно не закрывались все дороги в Берлин. Препятствия воздушному движению не были серьезными, а союзническому доступу по автомобильным коммуникациям — значительными»
[337].
