Ответные ноты идентичного содержания посольств США, Англии и Франции были направлены в МИД СССР 11 октября 1965 г. В этих нотах говорилось, что федеральный закон от 13 апреля 1965 г. об исчислении сроков давности в уголовном праве «был принят и применяется в Берлине в соответствии с процедурами, одобренными Союзнической комендатурой. Эти процедуры не противоречат специальному статусу Берлина и ни в коей мере не умаляют союзнические права и обязанности в Берлине». Отсюда делался вывод: «Возражения правительства СССР против применения федерального закона от 13 апреля 1965 г. в Берлине являются необоснованными»
[394].
МИД ГДР, со своей стороны, 30 июня 1965 г. заявил «самый решительный протест против провокационного намерения западноберлинских властей» — распространить на Западный Берлин федеральный закон об исчислении сроков давности. Сенат был предупрежден, что такой шаг «должен привести к серьезнейшему осложнению отношений между Западным Берлином и Германской Демократической Республикой»
[395].
Вскоре последовали и практические действия ГДР: было введено новое регулирование на ее коммуникациях между ФРГ и Западным Берлином. Оно устраняло определенные пережитки оккупационного режима, которые использовались ФРГ в своих интересах. С 1 июля 1965 г. вводились внутренние тарифы на железнодорожные перевозки между Западным Берлином и ФРГ, новая система оформления накладных и новый порядок перевозки грузов водным путем, которые придали им характер обычных международных перевозок
[396].
Правительство Л. Эрхарда объявило мероприятия ГДР противоправными и пыталось побудить западные державы к активному выступлению против них. Однако США, Англия и Франция проявили сдержанность и дали понять, что они не склонны жертвовать своими интересами ради интересов ФРГ в Западном Берлине
[397].
В середине сентября 1965 г. в совместном советско-чехословацком заявлении неожиданно появилась фраза о том, что обе стороны «будут и впредь добиваться решения важнейшей проблемы европейской безопасности — германского мирного урегулирования и нормализации на его основе положения в Западном Берлине»
[398]. Эта фраза, часто употреблявшаяся в годы борьбы СССР и ГДР за «вольный город», должна была, вероятно, вселить на Западе мысль о возможности ужесточения советской позиции по Западному Берлину.
Однако в коммюнике от 28 сентября 1965 г. о пребывании в СССР партийно-правительственной делегации ГДР во главе с В. Ульбрихтом о нормализации положения в Западном Берлине на основе германского мирного урегулирования уже не говорилось. Ульбрихт, выступая на митинге в Москве 24 сентября, ограничился лишь заявлением о том, что «Западный Берлин никогда не входил и не будет входить в состав западногерманской Федеративной Республики. ГДР и Советский Союз сейчас рассматривают и впредь будут рассматривать Западный Берлин как самостоятельную политическую единицу…»
[399]. Брежнев, выступая на этом же митинге, вообще ничего не сказал о Западном Берлине.
От внимания советской дипломатии не ускользнуло распоряжение оккупационных властей западных держав от 1 октября 1965 г. о гражданской защите населения в Западном Берлине. 9 ноября 1965 г. МИД СССР направил западным державам ноты, в которых трактовал это распоряжение как свидетельство того, что оккупационные власти «становятся на путь вовлечения Западного Берлина в агрессивные военные приготовления НАТО, что не может не затрагивать интересов безопасности Советского Союза и союзных с ним государств». МИД заявил также, что этим распоряжением военные власти западных держав «подрывают те положения, на которые они обычно ссылаются в оправдание пребывания своих оккупационных войск в Западном Берлине»
[400].
На этот раз западные державы ответили СССР нотами, выдержанными в жестких тонах. Распоряжение от 1 октября 1965 г., говорилось в ноте Соединенных Штатов, предназначено для «обеспечения мер, которые могут быть необходимы для защиты города и его жителей в случае чрезвычайного положения». Категорически отвергнув обвинения во втягивании Западного Берлина в «агрессивные военные приготовления», США обвинили правительство СССР в том, что оно «разрешило восточногерманским властям» провести в Восточном Берлине ряд мер военно-мобилизационного характера
[401].
Особенно резкий протест со стороны США вызвало то, что в советской ноте говорилось об «особом статусе» только Западного Берлина. «Правительство США, — подчеркивалось в американской ноте, — хотело бы напомнить правительству Советского Союза, что в соответствии с действующими четырехсторонними соглашениями особый статус имеет не „Западный Берлин“, а „особый район Берлина“. Как определено в протоколе от 12 сентября 1944 г
[402]. с поправками от 26 июля 1945 г., этот район составляют четыре сектора города. Именно лишь в рамках этих соглашений могут три державы обсуждать с Советским Союзом вопросы, относящиеся к городу в целом»
[403].
Правительство ФРГ тоже отвечало на заявления и ноты МИД СССР дипломатическими контрвыпадами. Показательна в этом отношении нота посольства ФРГ в Англии английскому министру иностранных дел от 26 июля 1965 г. Она касалась возражений СССР и других социалистических стран (кроме Китая) против «применения Устава ЮНЕСКО к земле Берлин». Копия западногерманской ноты была передана МИД Англии по просьбе ФРГ всем государствам-членам ЮНЕСКО
[404]. В ноте подчеркивалось, что ФРГ имеет право при соблюдении ряда условий распространять на Западный Берлин заключаемые ею международные соглашения, а возражения против этого СССР и его союзников являются необоснованными
[405].
Ведущим западным игроком на берлинском поле являлись, конечно, США. Но и роль ФРГ была здесь значительной. Поэтому политические события в ФРГ имели важное значение для развития ситуации в Западном Берлине и вокруг него.
19 сентября 1965 г. состоялись выборы в бундестаг ФРГ. Расстановка сил в новом парламенте не позволяла христианским демократам сформировать однопартийное правительство. Поэтому ХДС/ХСС снова вступил в коалицию со свободными демократами, и 26 октября 1965 г. новое правительство Л. Эрхарда было приведено к присяге. В сравнении с его первым кабинетом министров в новом правительстве произошли лишь незначительные изменения. СвДП играла в нем ярко выраженную роль «младшего партнера».
