6 апреля летчик первого класса капитан Б. В. Капустин и штурман старший лейтенант Ю. Н. Янов совершали полет на «Як-28», когда на высоте 4000 м у него отказали двигатели, и реактивный военный самолет стал падать
[425]. Чтобы не допустить падения самолета на жилые кварталы Западного Берлина, Капустин и Янов отказались от катапультирования. Капустин старался вывести машину в безопасное место, и это удалось: самолет упал в озеро Штессензее в английском секторе Берлина. Оба летчика погибли
[426].
Английские оккупационные власти препятствовали доступу советских представителей к месту катастрофы и всячески затягивали передачу военным властям СССР разбившегося самолета. Как сообщалось в информации советского посольства в МИД, «части и узлы советского самолета были переданы в сильно разбитом состоянии, причем явно заметно, что они были разбиты после извлечения их из воды; все важные детали и блоки были изъяты. Многие части и узлы, в том числе и оба двигателя, не возвращены»
[427]. Вероятнее всего, они были переданы для изучения английским военно-техническим специалистам.
Между тем и в ФРГ, и в Западном Берлине произошли важные политические события. В начале декабря 1966 г. в Бонне было создано правительство «большой коалиции», в которые вошли ХДС/ ХСС и СДПГ. Его возглавил лидер христианских демократов К. Г. Кизингер. В. Брандт занял в нем посты вице-канцлера и министра иностранных дел. Совмещать их с должностью правящего бургомистра Западного Берлина он не мог. 10 декабря 1966 г. чрезвычайный съезд западноберлинской земельной организации СДПГ высказался за избрание на эту должность Г. Альбертца. Ему отдали свои голоса 166 делегатов съезда из 230. 14 декабря 1966 г. западноберлинская городская палата депутатов 86 голосами против 39 при 2 недействительных и 3 воздержавшихся избрала Альбертца новым правящим бургомистром города
[428].
С первых же дней пребывания Альбертца в этой должности советское посольство в ГДР внимательно следило за его действиями и высказываниями. 31 декабря 1966 г. оно направило в МИД подготовленную корреспондентом Всесоюзного радио А. Жолквером информацию о выступлениях нового правящего бургомистра 27 декабря на приеме в Союзе иностранной прессы и 29 декабря на пресс-конференции в Шенебергской ратуше.
Особого внимания Жолквера заслужили слова Альбертца о том, что он готов продолжить встречи с советским послом в ГДР, начатые Брандтом. Правящий бургомистр сказал, что он намерен «рассказать советскому послу, что творят люди, при которых он аккредитован». Альбертц заметил, что «власти другой части Берлина не являются простыми исполнителями приказов Советского Союза» и что «господин с Унтер ден Линден
[429] должен был бы быть заинтересован в том, чтобы и в Восточном Берлине не происходили вещи, противоречащие стремлению Советского Союза к разрядке напряженности». Вместе с тем на прямой вопрос одного из корреспондентов, ожидает ли он приглашения от советского посла, Альбертц заявил, что он «слишком занят работой, чтобы ждать приглашений» и что «адрес его известен — Шенебергская ратуша»
[430].
Заслуживает внимания и то обстоятельство, что во всех своих высказываниях о ГДР и ее столице Альбертц пользовался «новой терминологией»: «другая часть Германии» и «другая часть Берлина»
[431]. До этого чаще всего использовались словосочетания «советская зона», «режим Панкова» и т. п.
Вместе с тем Альбертц неоднократно подчеркивал, что планирующиеся сенатом меры не должны создать впечатление ослабления связей Западного Берлина с ФРГ и что они ничего не изменят в правовом положении Западного Берлина как «части и одной из земель ФРГ»
[432].
Примечателен еще один документ, переданный советским посольством в ГДР в МИД СССР, — информационное сообщение корреспондента АДН
[433] из Западного Берлина о встрече 9 ноября 1966 г. сенатского советника X. Корбера с представителями общественности города в ратуше Целендорф. Интерес вызвала, прежде всего, возможность появления новаций в видении сенатом обстановки вокруг Западного Берлина в преддверии создания в ФРГ правительства «большой коалиции» и смены на посту правящего бургомистра города.
В этом документе обращали на себя внимание высказывания Корбера, согласно которым «не может быть изолированного берлинского вопроса. Берлин всегда был частью германского вопроса». В настоящее время, продолжал Корбер, нет каких-либо признаков, которые свидетельствовали бы о том, что имеется возможность воссоединить Германию в условиях свободы. Советский союз, без которого не может быть воссоединения, выступает за политику статус-кво. Он заинтересован в том, чтобы консолидировать свои позиции после Второй мировой войны, сохранить раскол и оформить его путем заключения мирного договора с обоими германскими государствами. Воссоединение Германии противоречило бы интересам Советского Союза. «Пожертвование» ГДР было бы для него потерей. Она имеет для СССР большое стратегическое значение. Отказ Советского Союза от ГДР означал бы, что «государства-сателлиты» имели бы общую границу с Западной Европой и был бы ликвидирован «засов» в виде ГДР. Это было бы опасно для СССР
[434].
Корбер коснулся также вопроса, что первично: воссоединение Германии или разрядка международной напряженности. Как бы ни справедлив был тезис, что разрядка может быть достигнута только после воссоединения или в результате воссоединения Германии, заявил сенатский советник, мы должны сказать, что этот тезис не находит достаточной поддержки у союзников ФРГ. Они считают, что «воссоединение может быть достигнуто на пути разрядки обстановки»
[435]. Публичное признание этого факта шло вразрез с интересами тех кругов ХДС, которые настаивали на том, что без воссоединения Германии разрядка невозможна.
Относительно «берлинских дел» Корбер высказал мнение, что западные державы должны и дальше исполнять верховную власть в Западном Берлине и демонстрировать свои права. «Военные гарантии безопасности, — отметил он, — должны оставаться действенными, хотя ничего не говорит о том, что Советский Союз готовит новый берлинский кризис»
[436].
