— а разрешение на это еще не получено. Сенат ссылается на то, что это дело союзников, военная администрация трех западных держав — на сенат, а дело не движется. Поэтому сделки руководитель указанного выше бюро вынужден заключать фактически в машине. Ясно, конечно, что на такой основе трудно развивать торговлю»
[503]. Главным препятствием на пути развития прямых связей между СССР и Западным Берлином Белецкий назвал позицию ФРГ, которая делала все возможное, чтобы воспрепятствовать развитию таких связей.
По словам Белецкого, СССР не может принимать представителей различных западноберлинских организаций в составе делегаций из ФРГ, поскольку она использует это для подкрепления своих «незаконных притязаний» на Западный Берлин. «Но мы за то, — подчеркнул он,
— чтобы различные организации СССР… имели прямые контакты с соответствующими организациями Западного Берлина»
[504].
Большое значение имели еще два принципиальных вопроса, на которые Белецкий дал четкие и исключающие двоякое толкование ответы. Первый из них касался реакции СССР на выбор западноберлинцами капиталистического пути развития. Белецкий ответил коротко и ясно: «Вопрос о социально-политическом строе, это дело самого западноберлинского населения»
[505].
Второй вопрос был сформулирован так: «Будет ли ФРГ равноправным участником переговоров по Западному Берлину?». В ответе Белецкого сфокусировалось основное содержание советской политики в берлинских делах: «ФРГ не имеет никакого отношения к Западному Берлину и не может быть поэтому участником переговоров между соответствующими сторонами о решении вопроса Западного Берлина»
[506].
Таким образом, для советской дипломатии проблема сводилась к тому, чтобы минимизировать федеральное присутствие в Западном Берлине и не допускать проявлений его «принадлежности» к ФРГ. Она имела много аспектов: от недопустимости распространения на Западный Берлин международных договоров и соглашений ФРГ до отказа встречаться с западногерманскими командами, если в них входили спортсмены из Западного Берлина. Но на первом месте стояла задача, заключавшаяся в том, чтобы воспрепятствовать проведению в Западном Берлине крупномасштабных политических акций ФРГ, таких как пленарные заседания бундестага или его «рабочие недели», съезды западногерманских политических партий, различные мероприятия праворадикальных политических сил.
2.3. Советская дипломатия и «заградительные мероприятия» ГДР 1968 года
На рубеже 1967–1968 гг. ГДР активизировала акции, направленные на дискредитацию политики ФРГ в Западном Берлине. 26 октября 1967 г. советское посольство в Берлине по просьбе «немецких друзей» передало в Москву текст заявления, с которым намеревался выступить МИД ГДР. Заявление касалось предстоявшего 1 ноября назначения нового правящего бургомистра Западного Берлина К. Шютца президентом западногерманского бундесрата.
Это назначение характеризовалось как новый провокационный шаг правительства «большой коалиции», с помощью которого, «грубо нарушая действующее право, Западный Берлин выдается за часть сепаратного боннского государства». Далее следовал тезис, согласно которому Западный Берлин не только находится в центре ГДР, но и, главное, расположен «на ее территории»
[507]. Этой фразы, заимствованной из времен хрущевского требования превратить Западный Берлин в вольный город, советская дипломатия второй половины 60-х гг. старательно избегала.
МИД ГДР выражал «решительный протест против дальнейшего форсирования западногерманской экспансионистской политики в отношении Западного Берлина» и указывал, что «соответствующие органы ГДР сделают необходимые выводы для отпора подобного рода агрессивным шагам правительства Кизингера-Штрауса». Это правительство и его «социал-демократические пособники» предупреждались, что «именно они несут ответственность за все возможные последствия их противозаконных действий»
[508].
2 ноября 1967 г. заместитель министра иностранных дел ГДР Г. Корт пригласил в МИД республики послов европейских социалистических стран и информировал их о решении своего правительства опубликовать заявление по вопросу о Западном Берлине. Подробно изложив оценку правительством ГДР обстановки, складывавшейся вокруг Западного Берлина, Корт пояснил, что необходимость такого заявления вызвана «упорным продолжением враждебного в отношении ГДР политического курса боннского правительства, его заметно активизировавшихся в этой связи провокационных действий в вопросе о Западном Берлине»
[509].
Проявлением этого курса ФРГ правительство ГДР считало также «недавнюю замену правящего бургомистра Западного Берлина, в результате чего у руководства оказался сторонник проведения более активного, жесткого в отношении ГДР курса Шютц, успевший уже выступить с рядом провокационных заявлений и действий в отношении ГДР». По мнению ее руководства, единственно возможным путем решения проблемы Западного Берлина, разрядки существовавшей в отношениях между двумя германскими государствами напряженности было «признание правительством ФРГ ГДР и переговоры между двумя суверенными германскими государствами». МПД ГДР выражал надежду на поддержку этого заявления «дружественными социалистическими странами»
[510].
Советская дипломатия поддержала это заявление, но документы посольства СССР в ГДР по Западному Берлину, направлявшиеся в конце 1967 г. в МПД, существенно отличались от заявлений руководства ГДР сдержанностью, осторожностью в суждениях и обоснованностью выводов. В них отсутствовал пропагандистский налет, а передаваемая информация отличалась полнотой изложения и объективностью.
Об этом свидетельствует, в частности, сообщение посольства в МИД от 23 декабря 1967 г. В нем речь шла о выступлении в этот же день В. Брандта на пресс-конференции в Западном Берлине с заявлением об отношениях между ГДР и ФРГ, а также о положении в Западном Берлине. Показательно, что в этом сообщении отсутствовали стандартные фразы о «провокационном характере» визита Брандта в Западный Берлин, хотя он был вице-канцлером и министром иностранных дел ФРГ.
Сообщение посольства объективно отражало содержание и характер выступления Брандта. В нем выделялись его слова, согласно которым ГДР в последнее время «усилила линию на обострение отношений с ФРГ». Вместе с тем Брандт подчеркнул, что ФРГ, несмотря на это, будет продолжать «вовлекать другую часть Германии в свою политику мирного сотрудничества»
[511]. Посольство обратило особое внимание на заверения Брандта в том, что ФРГ уважает «существующий статус Берлина» и что он «не будет изменен односторонним путем»
[512].
