Как заявил американский дипломат, позиция США в вопросе о Западном Берлине учитывает подход Советского Союза. По его мнению, «советская сторона не хотела бы, чтобы ФРГ рассматривала Западный Берлин как свою часть. США с понимаем относятся к такому подходу СССР»
[305].
Раш подчеркнул, что при решении вопроса о транзите не возникало бы никаких трудностей, если бы договоренность об этом была достигнута четырьмя державами. Он сказал также, что споры вокруг Берлина могли бы быть ликвидированы, если бы западные державы получили гарантии в том, что жители Западного Берлина могли бы пользоваться защитой ФРГ за границей, включая такие вопросы, как получение ими заграничного паспорта и урегулирование связанных с этим деталей. Раш высказал мнение, что для достижения успеха необходимо «пересмотреть и разморозить» позиции стран, что содействовало бы ликвидации трений между двумя сверхдержавами в этом чрезвычайно важном районе мира
[306].
Со своей стороны Абрасимов отметил, что слова представителей западных держав относительно стремления к урегулированию западноберлинского вопроса не подкрепляются конкретными делами. Он указал, в частности, на организацию в перерыве между переговорами в Западном Берлине «политических демонстраций», выражавшихся в проведении заседаний фракций бундестага, а также в визитах в Западный Берлин канцлера, президента и министров ФРГ, которые были направлены фактически на то, чтобы помешать достижению успеха на переговорах. Абрасимов подчеркнул, что подобные демонстрации политического характера заставляют СССР и его союзников прибегать к принятию ответных мер
[307].
Посол СССР вновь подтвердил советскую позицию в отношении того, что договоренность по Западному Берлину может быть достигнута только на основе взаимных уступок, а не односторонних выгод для Запада. Он сказал, что Брандт и другие официальные лица ФРГ могут приезжать в Западный Берлин лишь как частные лица. Абрасимов также высказал мнение, что можно было бы договориться о том, чтобы ФРГ предоставляла консульскую защиту жителям Западного Берлина в западных странах, а ГДР — в социалистических. В то же время он выразил несогласие с тем, чтобы жители Западного Берлина при выезде за границу пользовались паспортом ФРГ, поскольку это не соответствовало их юридическому статусу и заявлениям западных держав о том, что Западный Берлин не является территорией ФРГ. Далее Абрасимов высказал мысль, согласно которой на паспорте западноберлинцев мог бы стоять герб сената Западного Берлина, а не герб ФРГ. Он указал также на нелогичность позиции западных держав и их предложений на этот счет
[308].
Показательно и то, что Абрасимов указал послу США на «необоснованность установления связей между решением проблем Западного Берлина с договором между СССР и ФРГ». Он отметил, что «международное положение и соотношение сил в мире резко изменились и что в нынешней обстановке этот договор нужен прежде всего самой ФРГ». Абрасимов напомнил, что «обсуждение проблемы Западного Берлина началось до подписания Московского договора и поэтому проведение связи между Западным Берлином и ратификацией Московского договора совершенно неоправданно»
[309].
В ходе дальнейшей дискуссии Абрасимов высказался за то, чтобы поручить советникам послов США и СССР провести встречу для подготовки проекта документа, предусматривающего ликвидацию напряженности в Западном Берлине и разрешение связанных с этим основных проблем (политическое присутствие ФРГ в Западном Берлине; транзит; доступ). Он вновь подчеркнул, что эти вопросы тесно связаны друг с другом и требуют взаимного рассмотрения и одновременного решения
[310].
Раш ответил, что эти вопросы не могут быть решены экспертами или послами, «ибо по ним должны высказаться прежде всего сами правительства, которые, к сожалению, на данный момент стоят на противоположных позициях»
[311].
Вместе с тем, по словам Раша, он «ценит то, что советская сторона не создает трудностей для Западного Берлина и не претендует на контроль над ним… Западные державы также не претендуют на контроль над Восточным Берлином». Посол заверил, что «США и их союзники никоим образом не хотят, чтобы Западный Берлин являлся источником неприятностей и напряженности для Советского Союза и ГДР. Они не желают, чтобы и ФРГ использовала Западный Берлин для ухудшения отношений с ГДР и СССР»
[312].
Абрасимов обратил внимание Раша на то, что, судя по его высказываниям, «создается впечатление, что западные державы хотят все взять и ничего не дать взамен. Правительство Никсона делает большую ошибку, пытаясь объединит все существующие между нами спорные вопросы, поскольку, естественно, сразу, одновременно решить их нельзя. Однако нахождение решения по проблеме Берлина отдельно могло бы содействовать достижению успеха и по другим проблемам, что в свою очередь благоприятно сказалось бы на атмосфере в отношениях между нашими странами»
[313]. Абрасимов попросил Раша назвать приблизительные сроки, которые устанавливают для себя западные державы в деле достижения соглашения по Западному Берлину.
Раш ответил, что правительство США искренне желает снятия напряженности вокруг Берлина, но только при условии, что он снова не превратится в результате разрешения рассматриваемых проблем «в источник другого типа трений». Однако, ввиду того, продолжал Раш, что Брандт начал чрезмерно активно осуществлять свою восточную политику, ситуация с ведением переговоров изменилась, и четырем державам теперь нужно решать берлинский вопрос в связи с другими важными проблемами, в том числе с созывом общеевропейского совещания и переговорами об ограничении стратегических вооружений. Раш еще раз указал на серьезные расхождения в позициях сторон на переговорах о Западном Берлине. Он высказал предположение, что «удовлетворительное решение берлинских дел может быть достигнуто при нынешнем подходе в течение 5–6 лет»
[314]. Раш снова заявил, что «источник напряженности сохранится, если не будут обеспечены тесные связи Западного Берлина с ФРГ, от чего зависит жизнеспособность этого города». Подчеркнув различие подходов США и СССР ко всем современным проблемам, он сказал, что нельзя рассчитывать на быстрое разрешение берлинского вопроса без участия всех заинтересованных правительств. Согласно его утверждению, «Никсон желает найти правильное решение берлинской проблемы», о чем известно Рашу лично «ввиду его большой близости к президенту»
[315].
