Следующая встреча четырех послов состоялась 18 февраля 1971 г. Председательствовал на ней Джеклинг. Открыв встречу, он заявил, что хотел бы уточнить некоторые вопросы.
Английский дипломат прежде всего коснулся понятия географического района действия возможной договоренности. Он сказал, что с точки зрения правильного понимания позиции западной стороны следует проводить различие между первой (общей) частью соглашения и второй его частью, касающейся более конкретных вопросов в связи с западными секторами.
Общая часть, по его словам, базируется на правах и ответственности по четырехсторонним соглашениям, которые относятся к Германии и Берлину. Выдвигаемая же советской стороной формулировка о разрядке «в центре Европы» слишком широка, так как она может включать в себя, помимо Германии, также Австрию, Чехословакию, Венгрию и даже Швейцарию. Соглашение, которое обсуждается четырьмя послами, должно быть четко отнесено к сфере действия четырехсторонних документов, то есть к Берлину и Германии, на которые оно и должно распространяться
[387].
Предложения западной стороны по доступу в Западный Берлин, продолжал Джеклинг, сформулированы как общие принципы. Причем западная сторона подчеркивает, что в своем содержании они значительно сужены по сравнению с прежними ее формулировками. В этих формулировках следует избегать любых оговорок, сохранив их предельно ясными. Советская же сторона придерживается точки зрения, что движение в Берлин и из него не отличается по своему характеру от других обычных видов и режимов транзитного сообщения. «Английская сторона, — подчеркнул Джеклинг, — полагает, однако, что вследствие особого положения Берлина режим доступа обязательно должен носить своеобразный (sui generis) характер»
[388]. Он выразил уверенность, что взаимоприемлемые формулировки могут быть найдены. Важно только, чтобы была учтена специфика этого движения путем пломбировки, применения безостановочных средств транспорта и упрощения процедуры контроля.
Выступив сразу же после Джеклинга, Абрасимов изложил несколько принципиальных позиций советской стороны. Во-первых, он отметил, что в вопросе о связях Западного Берлина с территорией ГДР, включая ее столицу, ГДР готова пойти далеко навстречу пожеланиям западных держав, как они излагались ими еще летом 1970 г. Но в основе решения этого вопроса должна лежать договоренность ГДР с западноберлинским сенатом. Из этого и должен исходить соответствующий текст четырехсторонней договоренности. Подтекстом же западных формулировок является точка зрения, согласно которой весь Берлин находится под совместным контролем четырех держав. При этом три державы игнорируют события 1948 г. Советская сторона согласиться с такой позицией не может
[389].
Во-вторых, СССР исходит из того, что четырехсторонние документы предусматривают разрешительный порядок транзита, выдачу пропусков, а также надлежащий контроль за движением транзитных пассажиров и грузов, который осуществлялся советскими властями, а затем на основе соответствующего договора стал осуществляться властями ГДР
[390].
Формулировки же западного проекта, продолжал Абрасимов, предусматривают нечто совсем иное. Предлагается отмена всякого контроля, движение поездов под пломбами, в которых будет неизвестно что провозиться, движение без таможенного досмотра и т. д. Во-первых, это противоречит четырехсторонним решениям. Во-вторых, это ущемляет права СССР, которые переданы ГДР в части, касающейся гражданского транзита. И, в-третьих, это означает, по существу, требование открыть границу ГДР
[391].
Возникает вопрос, сказал далее советский посол, каким образом можно провозглашать в одной части соглашения принцип нерушимости союзнических решений, а в другой его части предлагать их одностороннее изменение в ущерб интересам СССР и ГДР. «Мы говорим и повторяем, — подчеркнул Абрсимов, — что договоренности за счет наших интересов на базе ущемления и дискриминации ГДР быть не может. Мы за улучшение осуществления транзита, мы готовы сделать все возможное и необходимое, что касается материальной стороны этого вопроса. Однако нашим коллегам не следует делать из этой готовности неправильных выводов и перегибать палку, требовать от нас невозможного»
[392].
В-третьих, Абрасимов заявил, что предлагаемые западными державами полумеры по ограничению федерального присутствия в Западном Берлине не решают вопроса. Если в этом городе будут продолжаться заседания фракций и комитетов бундестага и бундесрата, если здесь будут проводиться федеральные съезды и конгрессы западногерманских организаций и партий, а также иная деятельность, противоречащая четырехсторонним соглашениям и особому положению Западного Берлина, который не принадлежит ФРГ, осложнения будут неизбежно возникать. СССР заявляет также о необходимости пресечения деятельности неонацистов и реваншистов, о важности соблюдения положений о демилитаризации. Это относится и к филиалам боннских министерств и ведомств, то есть к вопросу, который обсуждается на переговорах чуть ли не на каждой встрече и до сих пор не получил удовлетворительного решения.
«Если посмотреть на западные формулировки по вопросам федерального присутствия, — подчеркнул Абрасимов, — то совершенно очевидно, что они не учитывают всех этих моментов, то есть не могут обеспечить достижения той цели, которую преследует наша договоренность»
[393].
Советская сторона обратила также внимание на то, что в проекте трех держав обойден молчанием вопрос о недискриминации интересов СССР в Западном Берлине. Она попросила своих западных коллег ясно высказаться по этому поводу, поскольку они заявляли, что предложенный ими проект документа якобы покрывает все элементы возможной договоренности по Западному Берлину.
«Мы хотим напомнить, — сказал советский посол, — что мы передавали Вам наши формулировки по общей части договоренности по гражданскому транзиту, по федеральному присутствию, а также о недискриминации советских интересов в Западном Берлине. Ответа мы на них до сих пор не слышали. В то же время важные положения этих формулировок в западном проекте отсутствуют… Указанные формулировки вносились нами по согласованию с Советским правительством и поэтому сохраняют все свое значение и актуальность для определения советской позиции на данном этапе»
[394].
Подытоживая, Абрасимов сказал, что позиции сторон заявлены, и надо искать приемлемые пути для того, чтобы привести их к общему знаменателю. Советская сторона выступает за то, чтобы решать стоящие вопросы шаг за шагом, идти от одной части договоренности к другой, ибо только таким путем можно пройти заключительный отрезок, лежащий перед нами. Пришло время — ведь переговоры длятся уже скоро год — для того, чтобы перейти от противопоставления к сопоставлению позиций и сотрудничеству в целях выработки конкретных и взаимоприемлемых решений, которые могут и должны быть достигнуты
[395].
