Говоря о преамбуле проекта от 5 февраля 1971 г., американский дипломат обратил внимание на то, что географическое определение «в Берлине и вокруг него» представляет собой, по его мнению, компромиссный вариант, так как вначале три державы исходили из понятия «весь Берлин», в то время как СССР говорили о «Западном Берлине». Свое резюме по этой части вопроса он сформулировал так: «Наша формулировка „в Берлине и вокруг него“ — выражение нашего компромиссного подхода, так как она дает нейтральное географическое описание района наших обсуждений. Я должен подчеркнуть, что соглашение, в котором стороны не могут договориться даже о названии области их согласия, вызвало бы возражения и сомнения в его ценности»
[415].
Раш также выразил недовольство тем, что советские представители на заседании экспертов предприняли новые усилия, чтобы добиться от западных держав упоминания в преамбуле их согласия с политическим положением в ГДР и Восточном Берлине. «Однако, — подчеркнул он, — никто не может согласиться, и об этом уже было условлено раньше, на подрыв собственных юридических позиций»
[416].
Американский посол не согласился и с предложением советской стороны включить упоминание о необходимости избегать напряженности и трений в преамбулу. Это положение в качестве обязательства четырех держав должно находиться в первой части, что, собственно говоря, и придавало бы ей смысл
[417].
Раш изложил также свое понимание вопроса о том, почему советская сторона не согласна со словом «доступ». Он сказал, что «слово „транзит“, так как оно употребляется советской стороной, связано с суверенитетом ГДР и подразумевает рассмотрение Западного Берлина в качестве отдельной единицы. Мы за нейтральное понимание смысле слова „транзит“ без всякой политической окраски»
[418].
Абрасимов, отвечая американскому послу, прежде всего коснулся вопроса о «помехах» на коммуникациях с Западным Берлином. «Советская позиция по этому вопросу, — сказал он, — … хорошо известна и остается неизменной. Мы не видим смысла в дальнейшей дискуссии по этому вопросу, поскольку протесты трех держав лишены как политических, так и юридических оснований. Организация провокационных демонстраций ФРГ в Западном Берлине происходит с ведома трех держав, хотя им известно отношение Советского Союза и Германской Демократической Республики к этим провокациям и то, что эти действия неизбежно влекут за собой ответные меры со стороны социалистических стран. Так что если кто-то и создает ненужные трудности и осложняет атмосферу переговоров, то это отнюдь не Советский Союз и не Германская Демократическая Республика, а западная сторона. Если не предубежденно смотреть на вещи, то нельзя не видеть, что реакция ГДР на последние акции ФРГ является вполне законной и даже весьма умеренной, если учесть, что лишь за последние четыре месяца в Западном Берлине ФРГ устроила двадцать только крупных политических демонстраций своего противоправного присутствия»
[419].
Абрасимов напомнил интервью, которое Брандт дал западноберлинской радиостанции 5 марта 1971 г. Федеральный канцлер сказал, что, в общем и целом, во время переговоров по Западному Берлину было бы не очень целесообразно устраивать соревнования в активности политических партий в этом городе. Затем он добавил: «У меня такое чувство, и я должен честно сказать, что некоторые господа находились там теперь в течение нескольких недель чаще, чем раньше в течение нескольких лет»
[420]. Советская сторона заявила поэтому протест против подобных «незаконных и провокационных действий ФРГ, направленных на ухудшение обстановки в Западном Берлине»
[421].
Если три державы, подчеркнул советский посол, имеют в виду использовать ведение переговоров по Западному Берлину для явочного приращения политического присутствия ФРГ в этом городе, мы должны предупредить, что это попытка с негодными средствами
[422].
Что касается возражений посла США против формулы «транзит», то, по словам Абрасимова, совершенно ясно, что движение по коммуникациям между ФРГ и Западным Берлином является транзитным сообщением и ничем иным. Независимо от того, как понимают существующую ситуацию западные послы, это движение происходит через сферу верховенства другой стороны и, в соответствии с нормами и принципами международного права, есть транзит и только транзит. Формула «транзит» присутствовала и в в рабочем документе западных держав от 4 ноября 1970 г. Теперь же понятие «транзит» делается чуть ли не камнем преткновения при обсуждении улучшений и распорядка гражданского сообщения по наземным коммуникациям. Три посла заявили даже, что, записав слово «транзит», США, Англия и Франция признали бы ГДР. По словам Абрасимова, это отход западных держав от их собственной прежней позиции и абсурдная постановка вопроса, которая может лишь осложнять дело и создавать трудности и препятствия в общем-то на пустом месте. «Это не отвечает интересам ни одной из сторон», — подчеркнул советский посол
[423].
Абрасимов отметил также, что западные державы входят в противоречие со своей же собственной прежней позицией и в вопросе о географическом районе договоренности. Советская сторона предлагала уже несколько нейтральных компромиссных формулировок, однако западная сторона не хочет учесть ее позицию. Более того, если она раньше говорила об одном Берлине в целом, то сейчас речь уже идет и об окружающем районе, а американский посол пытается утверждать, что этим делается якобы большая уступка Советскому Союзу
[424].
В связи с высказываниями Раша о переговорах между компетентными немецкими властями советский посол сказал, что эти высказывания вряд ли являются свидетельством конструктивного подхода западной стороны к решению вопроса. ГДР заявила о готовности внести свой вклад в дело успеха переговоров четырех держав по Западному Берлину. Если три державы имеют намерение использовать свои «особые права» в отношении ФРГ, чтобы мешать переговорам компетентных немецких властей, это является красноречивым свидетельством их подхода к обсуждаемым вопросам. Эта позиция тем более непонятна, поскольку участники переговоров условились, что все части договоренности должны образовывать общий пакет
[425].
Касаясь фразы Раша о том, что западная сторона не намерена спешить на переговорах, Абрасимов заявил: «Никто не принуждает три державы к спешке. Нужно подчеркнуть, что советская сторона выступает за солидное решение вопроса, однако, она выступает и за его скорейшее решение. Дело сейчас за западными державами»
[426].
