Вопрос о формулировках в преамбуле обсуждался послами на протяжении всего хода переговоров. Западный проект договоренности от 5 февраля 1971 г. содержал формулировку, согласно которой «послы действовали на основании прав и ответственности, которые имеют их правительства в результате итогов Второй мировой войны, как они отражены в военных и послевоенных соглашениях и решениях, достигнутых между ними в отношении Берлина, которые не затрагиваются». Далее говорилось, что послы достигли договоренности, «руководствуясь желанием, не затрагивая правовых позиций своих правительств, достичь практических улучшений, соответствующих пожеланиям населения»
[759].
В советском проекте договоренности от 26 марта 1971 г. содержалась следующая формулировка: правительства четырех держав «на основании совместно принятых ими в военное и послевоенное время соглашений и решений, которые не затрагиваются, исходя из итогов Второй мировой войны, получивших отражения в этих четырехсторонних соглашениях и решениях, и учитывая существующее положение, руководствуясь желанием содействовать устранению напряженности и предотвращению возникновения осложнений в отношениях между четырьмя державами и между другими заинтересованными сторонами и с этой целью практическому улучшению обстановки, договорились о следующем»
[760].
В советском проекте, следовательно, не было положения о «правах и ответственности» четырех держав в Берлине. Не говорилось в нем и о том, что они заключили соглашение, «не затрагивая правовых позиций своих правительств».
В конечном итоге преамбула в соглашении была сформулирована так: правительства СССР, Великобритании, США и Франции «на основе их четырехсторонних прав и ответственности, и соответствующих соглашений и решений четырех держав военного и послевоенного времени, которые не затрагиваются, учитывая существующее положение в соответствующем районе, руководствуясь желанием содействовать практическому улучшению положения, без ущерба их правовым позициям, согласились о следующем»
[761].
Компромиссный характер содержания преамбулы очевиден. Ни советской, ни западной стороне не удалось добиться включения в ее текст всех своих предложений. Оценивая ее содержание, Абрасимов писал: «В преамбуле отмечалось, что четырехсторонние права и ответственность и соответствующие соглашения, и решения четырех держав военного и послевоенного времени не затрагиваются, что учитывается существующее в данном районе положение, что, заключая соглашение, стороны руководствуются „желанием содействовать практическому улучшению положения, без ущерба их правовым позициям“»
[762]. В связи с этим Г. Кириллов и Ю. Ржевский обращали внимание на то, что «ни преамбула, ни Общие постановления соглашения, ни какая-либо иная его часть не упоминают ни о Берлине, ни о Большом Берлине, ни тем более о Германии. Предметом переговоров был Западный Берлин. Его и касается заключенное четырьмя державами соглашение»
[763]. Добавим, однако, что соглашение от 3 сентября 1971 г. официально называлось «Четырехстороннее соглашение», а не «Четырехстороннее соглашение по Западному Берлину»
[764].
Что касается Общих постановлений, то в западных предложениях от 5 февраля 1971 г. они были сформулированы в трех пунктах. Первый из них гласил, что четыре державы будут стремиться избегать напряженности и предотвращать осложнения в Берлине и вокруг него. Согласно второму пункту, СССР, США, Англия и Франция будут руководствоваться целями и принципами Устава ООН и в соответствии с его статьей 2 будут решать свои споры мирными средствами и воздерживаться от применения силы или угрозы ее применения. В третьем пункте говорилось, что четыре державы будут взаимно уважать их индивидуальные и совместные права и ответственность
[765].
В советском проекте от 26 марта 1971 г. тоже было три пункта. В пункте первом говорилось не о Берлине, а о «районе, положение в котором рассматривалось на переговорах»
[766]. В этом районе необходимо было «обеспечить соблюдение Устава ООН и исключить применение силы или угрозы силой»
[767]. Во втором пункте речь шла о взаимном уважении их индивидуальных и совместных прав к ответственности друг друга, которые остаются неизменными. Здесь же содержалось обязательство сторон решать свои возможные споры только мирными средствами.
В третьем пункте предлагалась следующая формулировка: «Четыре державы едины в том, что сложившийся в этом районе статуе, вне зависимости от имеющихся взглядов по политико-юридическим вопросам, не должен односторонне изменяться. Следует также избегать всего, что в соответствии с общепринятыми нормами международного права было бы равнозначно вмешательству во внутренние дела других или могло бы нарушить общественную безопасность и порядок»
[768].
После продолжительных дискуссий было решено, что вопросы, поднимавшиеся в третьем пункте обоих проектов, будут отражены в двух пунктах общих постановлений, третьем и четвертом четырехстороннего соглашения. Его пункт третий гласил, что «четыре Правительства будут взаимно уважать их индивидуальные и совместные права и ответственность, которые остаются неизменными». Согласно четвертому пункту, правительства четырех держав выражали согласие с тем, что, «независимо от различий в правовых взглядах, положение, которое сложилось в этом районе, и как оно определено настоящим Соглашением, а также в других соглашениях, упоминаемых в настоящем Соглашении, не будет односторонне изменяться»
[769].
Характеризуя четвертый пункт Общих постановлений, Г. Кириллов и Ю. Ржевский подчеркивали, что он «наглядно отражает право Советского Союза принимать участие в решении всех существенных вопросов, касающихся Западного Берлина»
[770]. С этим выводом не соглашалась западная сторона — ни государственные и политические деятели, ни исследователи и аналитики. С их точки зрения, правами и ответственностью в западных секторах Берлина обладали только три державы.
