Исходным пунктом осуществления четырехстороннего соглашения было признание всеми заинтересованными сторонами того, что Западный Берлин не является составной частью ФРГ и не может управляться ею. Связи между ними могли поддерживаться и развиваться лишь при условии строгого и неукоснительного соблюдения этого стержневого пункта соглашения. Использовать же связи в целях демонстрации «принадлежности» города к ФРГ — это значило идти по пути нарушения соглашения и создания помех в деле его практической реализации.
Это признавали и некоторые западногерманские авторы Е. Гаспарик, например, констатировал, что положение, согласно которому Западный Берлин, как и прежде, не является составной частью ФРГ, «вообще представляет собой стержень соглашения четырех держав… и основную предпосылку всех остальных урегулирований, содержащихся в соглашении. Поэтому, несмотря на определения Основного закона и западноберлинской конституции, а также взгляда федерального Конституционного суда по правовым вопросам, Западный Берлин не может рассматриваться как в прошлом, так и в настоящем как земля Федеративной Республики»
[894].
Заметим по этому поводу, что о четких границах развития связей между ФРГ и Западным Берлином говорило, в частности, положение четырехстороннего положения, согласно которому «федеральный президент, федеральное правительство, федеральное собрание, бундесрат и бундестаг, включая их комитеты и фракции, а также другие государственные учреждения Федеративной Республики Германии не будут осуществлять в Западных секторах Берлина конституционных или должностных актов…»
[895].
Говоря о внешнеполитическом представительстве интересов Западного Берлина, многие западногерманские авторы приписывали ФРГ полномочия, которыми она в соответствии с четырехсторонним соглашением не обладала и не могла обладать. В частности, проводилась мысль, будто это соглашение предоставляло ей неограниченные возможности консульского обслуживания юридических лиц и постоянных жителей города и даже прямого представительства интересов западноберлинских учреждений за границей (судов, административных органов и т. д.). СССР обвинялся в том, что он препятствовал осуществлению Федеративной Республикой ее полномочий, вытекавших из соглашения от 3 сентября 1971 г
[896]. При этом не говорилось, что согласно этому соглашению ФРГ могла осуществлять консульское обслуживание не юридических лиц, а лишь жителей Западного Берлина, и то «при условии, что вопросы безопасности и статуса не затрагиваются»
[897]. В результате такого обслуживания западноберлинцы не обретали гражданства ФРГ. К тому же консульское обслуживание Федеративной Республикой жителей Западного Берлина не могло быть расширено до осуществления общих консульских функций.
В западногерманской литературе оправдывалась также практика огульного распространения на Западный Берлин всех международных соглашений ФРГ. Тем самым не только игнорировалось положение о неподвластности города Федеративной Республике, но и брался под защиту курс на втягивание Западного Берлина в процесс западноевропейской политико-экономической интеграции, в том числе и в такие объединения, как Европейское Экономическое Сообщество (ЕЭС)
[898]. «Не может быть сомнений, — писал Т. Шрамм, — что договоры, в которых участвует Федеративная Республика, в такой же мере распространяются на Западный Берлин, в какой должны быть действительны в Восточном Берлине договоры ГДР»
[899]. Хаккер же пытался доказать, что СССР не может возражать против распространения на Западный Берлин международных договоров и соглашений ФРГ, если против такого распространения не возражают западные державы
[900].
Между тем в четырехстороннем соглашении ясно говорилось, что международные соглашения и договоренности ФРГ могли распространяться на Западный Берлин лишь при условии, что их распространение будет оговариваться в каждом отдельном случае и если при этом не затрагиваются вопросы безопасности и статуса. Следовательно, предпосылкой распространения подобных соглашений и договоренностей на Западный Берлин являлось согласие с этим стран, с которыми они заключались. Более того, любое международное соглашение ФРГ могло быть действительным для Западного Берлина лишь после его ратификации западноберлинской городской палатой депутатов. Что же касается СССР, то, независимо от позиции западных держав, он был вправе выступать против любых попыток незаконного вовлечения Западного Берлина в сферу действия договоров ФРГ с другими государствами.
Что же дало четырехстороннее соглашение заинтересованным сторонам? В большинстве работ западногерманских авторов, опубликованных в начале и середине 70-х гг., положительно оценивалось решение вопросов о транспортных связях Западного Берлина и о посещениях западноберлинцами столицы ГДР. В этом, по мнению многих авторов, и заключался основной выигрыш Запада. Шрамм придавал первостепенное значение вопросу, последует ли дальнейшее «развитие связей» ФРГ с Западным Берлином
[901]. Цивье же утверждал, будто ССР, подписав четырехстороннее соглашение, подтвердил «существовавший правовой статус», согласно которому Западный Берлин рассматривался как «квази-федеральная земля» ФРГ
[902].
Многие западногерманские авторы 70-х гг. признавали, что четырехстороннее соглашение улучшило обстановку вокруг Западного Берлина. Вместе с тем в ряде работ утверждалось, что 3 сентября 1971 г. приблизило СССР в большей по сравнению с Западом мере к осуществлению своих целей в Берлине
[903]. Авторы, близкие к ХДС/ХСС, говорили о «потере функций», которые Западный Берлин выполнял ранее в рамках «восточной политики» ФРГ
[904]. Читателей убеждали, что западные державы пошли якобы в четырехстороннем соглашении на чрезмерные уступки, на которые СССР не ответил соответствующими контруступками. Г. Винделен упрекал федеральное правительство в том, что оно не добилось в Западном Берлине «компенсации за сделанные ранее уступки в восточных договорах»
[905]. Другие же авторы, например, Г. Веттиг, обвиняли СССР и ГДР в попытках с помощью произвольной интерпретации соглашения «заморозить» процесс нормализации положения вокруг Западного Берлина
[906]. Й. Навроцки шел еще дальше, говоря о якобы имевших место нарушениях Советским Союзом четырехстороннего соглашения, которые создавали угрозу «позициям Запада в Берлине»
[907].
