Cтраница 92
Во второй половине дня 3 июня 1972 г. Громыко перелетел из Берлина в Бонн. После переговоров со своим западногерманским коллегой В. Шеелем он сказал Фалину: «Немцы поумнели за два последних года. Нам это обошлось не слишком дорого. Ради ратификации Московского договора, — произносит он шепотом, — не была бы чрезмерной платой даже передача Федеративной Республике Западного Берлина.»
[926]
Сказать определенно, чем была вызвана эта фраза Громыко, невозможно. Не исключено, что эмоциями, возникшими в результате событий, происходивших 3 июня 1972 г. Фалин так прокомментировал слова советского министра иностранных дел: «В самом деле держал Громыко данный вариант в загашнике или это гипербола? Слова министра не могли забыться и воспроизведены абсолютно точно. Если подобным образом мыслили Брежнев и его коллеги по политбюро, то чего мы бились смертным боем за мелочевку?»
[927].
В любом случае можно сказать, что Четырехстороннее соглашение от 3 сентября 1971 г. сыграло важную роль в улучшении отношений между Востоком и Западом. Оно положительно сказалось на общем политическом климате в Европе, способствовало общему прогрессу в подготовке общеевропейского совещания по вопросам безопасности и сотрудничества. Был сделан крупный шаг в направлении укрепления мира, открывавший благоприятные перспективы в деле дальнейшей разрядки международной напряженности. Четырехстороннее соглашение не было дипломатической победой трех западных держав или СССР. Не затрагивая принципиальные политические и юридические позиции сторон в западноберлинских делах, оно представляло собой разумный баланс интересов четырех держав — СССР, США, Англии, Франции.
После заключения Четырехстороннего соглашения вопрос о Западном Берлине перешел в новое качество. Был положен конец перманентному кризису вокруг этого города. При этом, однако, сохранялись различия в правовых позициях СССР и трех западных держав. В новых условиях основным содержанием западноберлинского вопроса стало строгое и неукоснительное соблюдение Четырехстороннего соглашения.
